Творчество И.А. Гончарова : Текстологические проблемы

• Автор: Балакин, Алексей Юрьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 174 с.

ВВЕДЕНИЕ

Текстологическое исследование — это

фундамент, на котором строится вся

последующая филологическая работа.

Д. С. Лихачев

В конце 1997 года в свет вышли первые два тома Полного собрания сочинений и писем И. А. Гончарова, рассчитанного на двадцать томов.
Нуждами этого издания объясняется и появление настоящей работы. Как выяснилось в процессе подготовки уже первых томов Полного собрания сочинений, итоги текстологического изучения творчества Гончарова за сто лет, прошедших после его смерти, едва ли можно признать удовлетворительными. Более того, текстология Г ончарова — один из самых малоизученных аспектов его творчества, именно его рукописи и качество прижизненных изданий изучались от случая к случаю и далеко не всегда глубоко. Прежние Собрания сочинений автора «Обломова», выходившие огромными для настоящего времени тиражами, которые до сих пор считаются авторитетными и по которым гончаровские тексты цитируются и изучаются на протяжении десятков лет, в настоящее время уже не могут выдержать критики. Особенно это касается произведений Гончарова, не опубликованных при его жизни и дошедших до нас в виде черновых рукописей. Но даже и три гончаровских романа, которые публиковались им самим по несколько раз и, казалось бы, к сегодняшнему дню изучены вдоль и

1 Лихачев Д. С. Задачи текстологии // Лихачев Д. С. О филологии. М., 1989. С. 178.

поперек, способны преподнести немало загадок и поставить перед исследователем-текстологом значительные трудности.
Текстология — менее всего теоретическая наука. Не может она быть и раз и навсегда установленным сводом правил и приемов. Как писал выдающийся английский ученый А. Э. Хаусмен, «любая проблема, встающая перед текстологом, должна трактоваться как единственная в своем роде»2. Текстолог может только обратиться к опыту предшественников, попытаться обнаружить аналогичные проблемы, встававшие перед ними, и изучить то, каким образом эти проблемы решались. «Текстолог должен быть постоянно наготове встретить явление, с которым он еще не имел дела, которое неизвестно ему в текстологических исследованиях прошлого, — отмечал Д.
С. Лихачев. — Нет ничего более опасного в текстологии, как следование раз и навсегда выработанным трафаретам в решении тех или иных текстологических явлений. Все случаи в той или иной мере “особые”, все имеют те или иные индивидуальные черты, все требуют индивидуального решения»3.
Поэтому настоящая работа может показаться дискретной, фрагментарной. В ней нет и не может быть ни теоретических обобщений, ни практических рекомендаций, которые могли бы быть приняты как универсальный свод правил и приемов при изучении наследия И. А. Гончарова. В поле нашего зрения попало шесть его произведений (или приписывавшихся ему), каждое из которых ставит перед учеными свою, только ему присущую проблему. И, соответственно, для решения этих проблем каждый раз необходимо было заново обращаться к опыту предшественников, искать предлагавшиеся методы их решения и то, к каким результатам они приводили.
2 Хаусмен А. Э. О приложении разума к текстологии / Пер. с англ. В. В. Зельченко // Древний мир и мы: Классическое наследие в Европе и России. СПб., 2000. Т. 2. С. 100.
3 Лихачев Д. С. Текстология: На материале русской литературы X—XVII веков. Изд. 2-е, перераб. и доп. Л., 1983. С. 568.

Гончароведение существует уже без малого сто лет. Начальной точкой отсчета его, пожалуй, следует считать книгу Е. А. Ляцкого «И. А. Гончаров: Критические очерки» (СПб., 1904), которая в переработанном виде выдержала еще два издания. Сейчас в библиографических справочниках учтено свыше трех тысяч различных работ о Гончарове. Но в подавляющей своей массе они посвящены лишь романам писателя и изучают либо его мировоззрение, либо особенности поэтики. Вплоть до последнего времени работ, изучающих текстологические особенности гончаровского творчества, насчитывались единицы. Так, в известном указателе Е. Д. Лебедевой их учтено лишь шесть (хотя некоторые работы пропущены)4.
Работа по текстологическому изучению произведений Гончарова осложняется несколькими факторами.
Во-первых, архив писателя после его смерти был рассеян и, по-видимому, большая часть рукописей оказалась безвозвратно утрачена. До нас не дошли ни его записные книжки, ни предварительные наброски романов, ни черновики ранних произведений и книги «Фрегат “Паллада”», ни одной наборной рукописи и корректуры. Кроме того, за несколько лет до смерти Гончаров уничтожил адресованные ему письма и призвал своих корреспондентов сделать то же с его письмами. Многие выполнили этот завет старого писателя.
Во-вторых, уединенный образ жизни и некоторые черты характера Гончарова стали причиной того, что мы имеем ничтожное количество мемуарных свидетельств о нем, которые не дают почти никакого материала
4 См.: Лебедева Е. Д. Текстология русской литературы XVIII—XX вв.: Указатель работ на русской языке. 1917—1975. М., 1978. С. 85.

одну из работ П. Н. Беркова, где он сформулировал три условия, при соблюдении которых текст может быть достоверно атрибутирован тому или иному автору. Удовлетворяет ли «Нимфодора Ивановна» этим условиям? Попробуем это установить, начав с последнего пункта.
Прежде всего укажем, что если автором повести является Гончаров, то она могла быть написана только после его приезда в Петербург, так как она изобилует Петербургскими реалиями и демонстрирует хорошее знание ее автором жизни столицы. Точных данных о том, когда был «выпущен в свет» номер «Подснежника», содержащий начало повести у нас нет, но вряд ли это произошло позднее осени 1836 года. Таким образом получается, что «Нимфодора Ивановна» не могла быть написана ранее второй половины 1835 года и позднее первой половины 1836 года и, соответственно, должна была отразить петербургские реалии именно этого периода. Однако в ней упоминаются события более раннего времени.
1) Обратим внимание на сцену парада на Царицыном лугу (Марсовом поле). «Не помню, Армению ли завоевала Россия, Турок ли усмирила она, или на бунтующего Ляха наложила опять свои законные цепи <...>, — пишет автор повести, — только на Царицыном-Лугу был блестящий парад, которым торжествовалось окончание долгой войны и стяжание новой славы» (с. 43; л. 155 об.). Здесь упоминаются: а) подписание Туркманчайского мирного договора (1828), положившего конец русско-персидской войне, согласно которому к России отошли Эриванское и Нахичеванское ханства; б) окончание войны с Оттоманской Портой (1829); в) усмирение польского восстания и взятие Варшавы (1831). Последние два события действительно были отпразднованы военными парадами, состоявшимися соответственно 23 сентября 1829 года и 6 октября 1831 года.
Парад в «Нимфодоре Ивановне» описан достаточно подробно: «Густые колонны воинов, по голосу их вождей, свивались и развивались, проходили мерным шагом, или останавливались, как вкопанные, означаясь издали