Поэтический мир Константина Михайловича Фофанова

• Автор: Кондратова, Татьяна Ивановна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Место защиты: Б. м.
• Количество страниц: 227 с.

Поэтический мир K.M. Фофанова Содержание

Введение

Глава первая. Образ мира

1.Тип авторского сознания

2.Поэтический хронотоп

3. Традиция и индивидуальность

4. Характер лирического героя

Глава вторая. Ритмика, рифма и строфика в поэтическом мире Фофанова

1. Ритмико-интонационная система

2. Рифма
3. Строфика
Глава третья. Слово, синтаксис и звук в поэтическом мире Фофанова
1. Слово
2. Синтаксис

Заключение
Библиография
ВВЕДЕНИЕ

Термин “поэтический мир” в последнее время введен в употребление многими литературоведами. Этой проблемы в той или иной степени касались Б.М.Эйхенбаум, Д.С. Лихачев, В.В. Виноградов, Ю.М. Лотман, М.Л. Гаспаров, М.М. Гиршман, Ю.Б. Борев, С.Г. Бочаров, Е. Добин, В.Е. Хализев, Ю.О.Левин. Данный вопрос имеет свою историю. Понятие «поэтический мир» было введено Б.М. Эйхенбаумом. Он считал, что предметом изучения должна быть поэтическая онтология, картина мира, определяющая художественное мировосприятие поэта: «Преградой для взора художника, всматривающегося в сущность мира, стоит область пространственно-временных отношений.» (127.С.51.) Позже Д.С. Лихачев ввел понятие «внутреннего мира» художествешюго произведения. (67.) Именно Лихачев предложил рассматривать изображаемую действительность как реальную, а не вымышленную по отношению к персонажу, тем самым утверждая существование законов «внутреннего мира» произведения, то есть мира поэтического. Интересно, что подобную установку полемически воспринял В.В. Виноградов. «Легко заметить, что у Д.С. Лихачева способы характеристики внутреннего мира художественного произведения, вообще говоря, далеки от средств словесностилистического анализа, они ближе к формам и приемам понимания и толкования произведений изобразительного искусства».(22.С. 12-13.) В работах последних лет, посвященных проблеме поэтического мира, обозначаются разные грани, его составляющие. Ими объявляются «и философичность, обращенность к вечным, непреходящим ценностям, мифологизм образов». (52) Поэтический мир определяется и «как «внутреннее бытие» писателя, порожденное его творческим сознанием» и рассматривается в качестве «мира внутри себя».(8.С.24) Слово мир используется и как «синоним творчества писателя, своеобразие того или иного жанра» (120. С.32). В настоящее время существуют и другие точки зрения. (63, 112, 107, 109). Из исследований последних лет особенно интересной нам представляется точка зрения В.В

том, мечта об “уютном уголке” для него недолговечна, простота и тихость жизни в конце концов оказываются “ничтожностью”. Клаке не может быть доволен “своим ничтожным уголком”. “Уютный” становится синонимом “ничтожного”. Поэт, без сомнения, жалеет своего героя, но душа героя в значительной мере отражает и мировосприятие самого Фофанова. Для героя и поэта это “новый мир, мир тишины и мелочного интереса”. В итоге образ “уголка” переосмысливается Фофановым: то, что для пушкинских героев было бегством от светской суеты, для фофановских - сама суета, ограниченное пространство “мелочного интереса”.
Таким образом, внешние приемы творчества вытекают из психологического характера каждой творческой личности. Они, тесно связанные с внутренним психологическим содержанием, позволяют объективно определить ценности, заключенные в творчестве поэта. Как пишет критик Антон Крайний в статье “О “я” и “что-то”: “Правило безлично, отклонение от правила индивидуально, а определение индивидуальности и есть главная задача”. (5. С. 60.)
Для Фофанова же характерна бессознательная тяга к изображению “мелочей жизни”, но она часто сознательно подавлялась поэтом, и это создавало определенную внутреннюю несвободу. “Свобода есть положительная творческая мощь, ничем не обосновываемая и не обусловливаемая, льющаяся из бездонного источника”, - писал Бердяев в работе “Творчество и свобода. Индивидуализм и универсализм”. (13. С. 179) Фофанов же сознательно ограничивал свою свободу, в письме к A.B. Жиркевичу от 2 мая 1889 года он сетовал: “Как жалки мы, певцы луны и фиалок, перед титанами мысли! Но благодаря Бога, я еще не чувствую, что сказал “все”. Ведь моя литературная карьера еще не больше как кокон, из которого должна выпорхнуть бабочка-Муза с ядовитым жалом, с колчаном стрел, с красным знаменем, покорить сердца всех и заставить негодовать тех немногих, которым еще дороги глу-