Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) и российская церковно-общественная жизнь в начале XX столетия

• Автор: Соловьев, Илья Владимирович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 226 с.

ВВЕДЕНИЕ
Жизнь и деятельность Санкт-Петербургского митрополита Антония (Вадковского) заслуживает особого внимания исследователей истории Русской Церкви конца XIX — начала XX столетия. В годы, когда митрополит Антоний являлся Первоприсутствующим членом Святейшего Синода и возглавлял столичную архиерейскую кафедру, Российское государство и тесно связанную с ним Православную Церковь постигли серьезные испытания. Это было время особенного обострения застарелых болезней Ведомства православного исповедания, небывалого размаха революционного движения, разрастания сектантства и распространения религиозного индифферентизма.
Широкое брожение в различных общественных слоях, накал политических страстей, массовое проявление недовольства среди рабочих и части населения деревни — все эти, а также и другие признаки внутреннего общественного напряжения отчетливо предвозвещали наступление бури. Однако ощущение надвигающихся катаклизмов порождало не только апокалиптические настроения, столь отчетливо проявившиеся в русской литературе и искусстве рубежа веков, но и стремление к поиску путей выхода из кризиса.
Начало XX столетия ознаменовалось развитием широкого движения за церковную свободу, борьбой за восстановление разрушенного императором Петром I и его последователями канонического церковного строя. Рубеж XIX —XX столетий был также временем напряженных религиозных исканий передовой части русской интеллигенции.
Слова Ф. М. Достоевского о “параличе Церкви” стали своеобразным девизом движения за церковное обновление, за возрождение приходской жизни и церковного соборного строя. Появившаяся к началу второго десятилетия фигура Григория Распутина стала еще одним свидетельством всевозрастающего падения авторитета церковной иерархии и рядового духовенства. Распутин подобрался к самому трону и начал оттеснять в сознании части правящих кругов саму Церковь.
Все это было не только свидетельством агонии уходящего строя, но и проявлением кризиса церковной организации. Однако связь государства и Церкви не была естественной и органичной. Российская Церковь, по существу, являлась “заложницей государства”. Сложившаяся ситуация требовала от церковного руководства взвешенного и продуманного курса. Многое зависело от того, какие действия предпримут те, кто держал в своих руках руль церковного корабля.
Наш интерес к личности митрополита Антония объясняется не только внешними событиями, совпавшими со временем его архиерейства, но и той позицией, которую он занимал по целому ряду церковно-общественных вопросов, волновавших его современников. Он не разделял мировоззрения радикальных партий и взглядов представителей крайних внутрицерков-ных течений, и это делало его настоящей мишенью для нападок. Митрополит Антоний испытал на себе откровенную травлю со стороны черносотенцев и угрозы революционеров-террорйстов, неприязнь обершрбкурора, холодность-тастй~собратий^ епископов. Всему этому способствовал “либерализм митрополита”, его нежелание идти по проторенному для значительной части русского епископата пути, на который пытались столкнуть правящую иерархию представители крайних партий.
Главная цель нашей работы состоит в изучении церковно-общественной деятельности митрополита Антония в период его пребывания на посту управляющего Санкт-Петербургской митрополией. Понять эволюцию взглядов митрополита и мотивы его поведения невозможно без хотя бы поверхностной характеристики его времени. Для достижения этой задачи автор предпринял попытку рассмотреть основные проблемы церковной жизни рубежа XIX— XX вв., проанализировать программы важнейших внутрицерковных течений того времени, составить представление о попытках церковной иерархии, приходского духовенства и наиболее деятельных мирян преодолеть существовавший в России церковный кризис.
Основная трудность, вставшая при написании настоящей работы, состояла в недостаточной изученности истории Российской Церкви этого периода. Кроме того, в части
новейшей церковно-исторической литературы стали формироваться ошибочные представления о положении Православной Российской Церкви накануне революции 1917 года. Некоторые авторы пытаются идеализировать церковную жизнь предреволюционной России, выдать проблемы церковной организации за “происки темных сил’', словом, создать концепцию, соответствующую определенному политическому направлению.
Характеристика использованной литературы
История Российской Церкви начала XX столетия не получила еще достаточного освещения в исторической литературе. Дореволюционные историки не успели, а советские — не сумели достаточно исследовать этот важный и чрезвычайно интересный период российской церковной истории. Только с начала 1990-х годов отечественные историки получили возможность для осуществления свободных исследований на церковно-исторические темы.
Использованную в настоящей работе литературу можно разделить на четыре основные группы. 1. Труды дореволюционных авторов. 2. Работы историков советского времени. Эту группу можно, в свою очередь, можно подразделить на две неравные подгруппы. Первая состоит из работ, написанных исследователями, руководствовавшимися марксистской методологией и следовавшими принципу партийности науки. Вторая — из трудов немногочисленных церковных историков, находившихся под жестким прессингом политической цензуры. 3. Труды современных российских исследователей. 4. Работы зарубежных историков.
Одной из первых попыток рассмотреть деятельность митрополита Антония на кафедре Санкт-Петербургской митрополии стала книга священника Михаила Галкина, написанная, по признанию самого автора, “спешно, в острую минуту горя, под звон погребальных колоколов” *. После октябрьской революции 1917 года имя этого человека получило пе-
1 Галкин Михаил, священник. Митрополит Антоний, 1' 2 ноября 1912 г.
нии” (некоей идеальной системы отношений между Церковью и государством), декларированные впервые еще в эпоху Византийской империи, были окончательно попраны и начисто забыты.
По справедливому утверждению современного богослова и историка Церкви
о. Александра Шмемана, с послепетровской эпохи российская самодержавная власть видела в Церкви лишь земную “проекцию” государства. “Этой коренной, основоположной лжи Петровской Реформы русская власть не осознала и не отвергла фактически до самой Революции 1917 г.”. “Ложь Синодального периода”, по о. А. Шмеману, состояла еще и в том, что Церковь относилась к государству с позиции византийского помазания на царство. Император в этом случае становился царем-христианяном, а власть его ограничивалась нормами евангельского учения. Следовательно, сам факт помазания означал ограничение царских полномочий нормами христианского закона. Помазание на царство нельзя рассматривать как предоставление царю прав верховного правителя над Церковью 15. Именно об этой стороне “симфонического устройства”, начиная с Петра Великого, менее всего думали русские государи, смотревшие на Церковь как на свою вотчину, в которой они имели “право” судить и рядить всех по своему “крайнему разумению”.
Насколько точно уловил суть дела о. А. Шмеман, можно судить, например, по воспоминаниям влиятельного царского сановника графа С. Ю. Витте. По его словам, однажды Николай П вызвал к себе обер-прокурора Синода Победоносцева и заявил, чтобы тот в короткий срок сделал святым Серафима Саровского. Когда же изумленный Победоносцев возразил, что решение о канонизации принимает Св. Синод при соблюдении определенных канонических правил, Александра Федоровна заявила, что “Государь все может” 16.
Роль церковной организации как государственного ведомства резко осуждалась многими мыслящими людьми того времени. С особой болью писал об этом В. С. Соловьев.
15 Шмеман Александр, протоиерей. Исторический путь Православия. Париж, 1985. С. 380, 381.
16 Витте С. Ю. Указ. соч. Т. 11. С. 269—270.