Художественные константы Достоевского в контексте исторической поэтики

• Автор: Клейман, Рита Яковлевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 306 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ СИСТЕМА ДОМИНАНТНЫХ КОНСТАНТ Глава первая. Хронотопная тетрарность как доминантная константа пространственно-временных отношений
Глава вторая. Сюжетно-композиционная метонимия и поэтика
вечных образов
Глава третья. Константность семиотических деталей текста.Л17
РАЗДЕЛ ВТОРОЙ ОТ СИНТАГМЫ К ПАРАДИГМЕ В ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ Глава первая. Радищев - Достоевский - Венедикт Ерофеев: путешествие в вечность по маршруту «Петербург - Москва
Петушки»
Глава вторая. Пушкин и Достоевский: возвращение к проблеме
под углом зрения вариативности/инвариантности
Глава третья. Достоевский и русская повесть 1920-х годов: взаимосвязь реминисценций и художественных констант.216!
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЛИТЕРАТУРОЦЕНТРИЗМА: ДОСТОЕВСКИЙ И ЭЙЗЕНШТЕЙН Глава первая. Достоевский в «пантеоне предков» Эйзенштейна (личностно-биографический и теоретико-эстетический
аепекты)
Глава вторая. «Только сквозь Ивана...» (Художественные константы Достоевского в «Иване Грозном» Эйзенштейна)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ
ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

ВВЕДЕНИЕ
Изучение Достоевского к концу XX века превратилось в особую отрасль знания, достаточно разветвленную. Исследуются общие вопросы творчества и отдельные произведения; осмысляются проблемы жанра, стиля, языка; в поле зрения ученых — философские, этические, эстетические, религиозные аспекты проблемы; все более интенсивными становятся попытки осмысления Достоевского в различных контекстах русской и мировой культуры, чему в немалой степени способствует деятельность Международного общества Достоевского (IDS); создаются различные справочные, библиографические пособия и т.д. Особо следует сказать о той огромной работе по изданию Полного собрания сочинений Достоевского, которая на протяжении двух десятилетий велась в Институте русской литературы (Пушкинском Доме) РАН.1 Только благодаря этому академическому изданию, куда вошли все без изъятия художественные, публицистические и эпистолярные тексты Достоевского, включая рукописные редакции и варианты, благодаря обширному научносправочному аппарату тридцатитомника стало возможным поднять исследования Достоевского на качественно иной, более высокий уровень. Во всем мире специалисты ориентируются сейчас именно на это научное издание, как наиболее авторитетное. Из всего сказанного следует, что даже систематизация достоеведческой проблематики составляет самостоятельную научную проблему и может стать предметом фундаментального энциклопедического труда под условным названием «Достоевский. Жизнь и творчество. Мировое признание», который и был задуман в свое время академиком Г.М. Фридлендером.

Настоящую диссертационную работу в определенном смысле можно рассматривать как опыт парадигматического прогноза «дос-тоеведения» на XXI век. Предлагаемая нами концепция основана на убеждении, что одним из приоритетных направлений в исследовании Достоевского должно стать выявление парадигмы художественных констант, составляющих основу его поэтики, в их многочисленных образных решениях и вариациях. Причем каждую из таких констант предполагается осмысливать в том сложном взаимодействии и взаимопересечении с другими константами, которое, собственно, и создает неповторимый узор художественной ткани текста. Кроме того, представляется чрезвычайно важным проследить функционирование выявленных констант не только имманентно, в поэтическом мире Достоевского, но также в иных авторских мирах и культурных контекстах, выстроить синхронные и диахронные ряды с тем, чтобы через историческую поэтику выйти на архетипы и мифологемы мировой цивилизации, и затем, возвращаясь к исходной точке, на новом уровне осмыслить специфику их художественной реализации в поэтике Достоевского.
Следует подчеркнуть, что сама категория константности относится к числу недостаточно разработанных в литературоведении; показательно, что подобная словарная статья отсутствует в словаре «Достоевский» под редакцией проф. Г.К. Щенникова , — последнем справочном издании, которое обобщает, по замыслу его составителей, новейшие достижения науки о Достоевском. Вместе с тем, нельзя не отметить растущий в последнее время интерес к культурологическим аспектам осмысления константности; так, Ю.С. Степанов предлагает следующее определение: «Константа в культуре — это концепт, существующий постоянно или, по крайней мере, очень долгое время. Кроме этого, термину константа может быть придано

Спасу Преображения. Кроме этого (превосходного) дома, пять шестых которого отдавались внаем, генерал Епанчин имел еще огромный дом на Садовой... Генерал жил во втором этаже и занимал помещение по возможности скромное, хотя и пропорциональное своему значению» (8,14 — 16). Однако стабильность этого благополучия кажущаяся, и хрупкость, обреченность епанчинского дома выражаются с помощью сюжетного предварения, функцию которого выполняет эпизод с разбитой вазой. Прием метонимического pars pro toto, о котором будет сказано подробнее во второй главе нашего исследования, реализуется в рассматриваемом случае через роскошную вазу как часть целостного великолепия семейного дома, с фатальной неизбежностью подлежащего уничтожению. Отметим, что сходная функция разбитой Мышкиным вазы была тезисно отмечена Ю.М.Лотманом, — правда, акцент сделан главный образом на интересовавшей ученого катастрофичности быта в творчестве Достоевского: «... быт берется в момент разрушения. Чем благополучнее он с виду, тем ближе его гибель (обреченность вазы в доме Епанчи-ных)»18 однако сущность поэтического приема, как и его функция, от этого не меняются.
Точно так же и квартира Гани, скрупулезно описанная с массой конкретных реалий и подробностей, хорошо известных автору по собственному петербургскому житью, таит в себе, помимо бытописательского, еще и хронотопный смысл, не сразу открывающийся читательскому слуху и взгляду. Более подробно этот скрытый смысл будет рассмотрен во втором разделе работы, пока же отметим лишь, что семь комнат квартиры представляют собой некую модель вселенной, причем модель эта тесна для болезненно самолюбивого Га-нечки.