Стилевые традиции святочного и пасхального жанра в русской прозе рубежа XIX-XX веков

• Автор: Третьякова, Ольга Геннадьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 230 с.

Содержание
Введение
Г лава I Репрезентация святочного жанра в литературе XIX века
§1 Традиция европейского святочного жанра
§2 Поэтика русского святочного рассказа в эпоху романтизма и
расцвета исторической повести
Глава II Новеллистика А.П. Чехова в свете традиций календарного
жанра
§1 Образ "святой ночи" в пасхальном рассказе Чехова
§2 Каноническое и индивидуальное в стиле рождественской новеллы "На пути..."
§3 Структурно-семантические принципы рассказа "Архиерей"
Глава III Стиль календарной прозы в русской реалистической литерату-

§ 1 Поэтическое в святочной прозе И.А. Бунина
§2 Стилевые особенности рождественских и пасхальных рассказов И. С. Шмелева
Г лава IV Праздничная литература старших символистов
§1 Жанровый синтез в святочных рассказах К.Д. Бальмонта
§2 Стиль святочной прозы Ф. Сологуба
§3 Прозаические опыты В. Брюсова в календарном жанре
Заключение
Библиография

Введение.
Богатейшее в культурном отношении время рубежа Х1Х-ХХ веков, освещаемое сегодня в разного рода исследованиях, отмечено в России необычайным подъемом календарной словесности, названным Е.В. Душечкиной "святочным бумом"1. Праздничная литература в сопровождении иллюстраций хлынула на страницы рождественских и пасхальных выпусков периодической печати.
Исследователи объясняют такой всплеск рядом причин, среди которых: повышение "светского престижа праздника Рождества", его обмирщение, произошедшее не без влияния западной культуры; рост периодических изданий, где с наибольшим удобством можно было разместить приуроченный к дате текст; и наконец, "демократизация читательского контингента”, чьи праздничные ожидания стремилась удовлетворить пресса2.
Принимая во внимание вышеперечисленные обстоятельства, необходимо, на наш взгляд, указать важнейшие черты означенной эпохи, породившие обостренный интерес писателей и читающей публики к ключевым моментам евангельской истории, выразившийся в широком, всенародном праздновании их, в том числе в печати.
М.М. Бахтин в известном труде делает акцент на том, что "празднества на всех этапах своего исторического развития были связаны с кризисными, переломными моментами в жизни природы, общества и человека. Моменты смерти и возрождения, смены и обновления всегда были ведущими в праздничном мироощущении”3. Главный праздник первых народов возник как преодоление трагической ситуации, напряженного ожидания катастрофы. От грозящего распада старого мира, от одолевающих космическую гармонию сил хаоса спасти могло, как казалось, только чудо, равное чуду первого творения. Ритуа-
' См.: ДушечкииаЕ.В рус«»« суточный ряссМЦ■’спаийЬлеиие Каира, СПС,1МГХ-2.
2Там же. Сс. 196-197; Баран X. Поэтика русской литературы начала XX в. Сс. 286-287.
3 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. - М., 1965. С. 14.

лизированные формы календарных празднеств есть попытка воспроизвести то, что имело место "в начале", "в первый раз"1.
Заданное в празднике ощущение кризисное, глобальных изменений оказалось созвучным переходному времени рубежа XIX -XX веков, прошедшего под знаком исторических катаклизмов и мистических предчувствий "конца мира", что отражено в самих названиях работ художников и мыслителей серебряного века2. Неслучайным в свете вышесказанного представляется обращение деятелей искусства к языческому и христианскому мифам, нашедшим свое отражение в календарной литературе. Желание людей окружить себя знаками чудесного преображения и тем самым упрочить чувство благого основания жизни вызвало появление большого числа текстов с праздничной тематикой.
"Празднество (всякое) - это очень важная первичная форма человеческой культуры. Ее нельзя вывести и объяснить из практических условий и целей общественного труда или - еще более вульгарная форма объяснения - из биологической (физиологической) потребности в периодическом отдыхе. Празднество всегда имело существенное и глубокое смысловое, миросозерцательное содержание. Никакое "упражнение в организации и усовершенствовании общественно-трудового процесса',' никакая "игра в труд" и никакой отдых или передышка в труде сама по себе никогда не могут стать праздничными. Чтобы они стали праздничными, к ним должно присоединиться что-то из иной сферы бытия, из сферы духовно-идеологической. Они должны получить санкцию не из мира средств и необходимых условий, а из мира высших целей человеческого существования"3.
В архаической мифологической и религиозной традициях праздничное время противопоставлено обыденному как момент причастности человека к
1 См.: Топоров В.Н. Праздники // Мифы народов мира. М.. 1982. Т.2.
2 Примером могут послужить: «Кризис культуры» А.Белого, «Кризис искусства» Н.Л. Бердяева и одноименная статья Вяч. Иванова, «Кризис современной культуры» А.И. Ильина и др.
3 Бахтин М.М. Указ. соч. С. 13-14.

нажа, который "радостно и восторженно" разгадывает тайну мира. Именно отрицание таинства в "Божьем мире" не устраивает А. Андрееву, как оно не устраивало и Вл. Соловьева, давшего страстное опровержение толстовского учения в "Трех разговорах...". Ибсен - художник-созерцатель. Для него жизненные противоречия составляют загадочную красоту природы и человека. Высшая "истина не доступна людям на земле. И оттого изображая глубокий разлад нашей внутренней жизни, Ибсен довольствуется или одними вопросами, или туманно - неопределенными, гадательными чаяниями будущего" . Разгадка вне самой жизни - постулат большинства вещей Чехова, который видел главной своей задачей правильную постановку вопроса, точный "диагноз" жизненного явления, но не обязательное его разрешение. Как и в случае с Чеховым, Ибсена, соединившего век XIX с XX, новейшие направления желали "видеть <...> своим предшественником, вождем или пророком. И хотя сам Ибсен сохраняет внутреннюю целостность, от его драматургии отпочковываются и натуралисты, и символисты, и новый жанр - психологическая драма"2. Причиной, по которой в одной точке - творчестве конкретного автора - сходились приверженцы разных стилей, заключается не только в масштабности таланта, но и в "особом символизме" этих художников. В главе о Г. Гауптмане Шах-Азизова пишет: "Особенность новой драмы <...> в высших ее достижениях получила название реализм, отточенный (возвышенный) до символа". И продолжает: "Так, не сговариваясь, современники определяли Ибсена и Чехова"1. Наш интерес сосредоточен на конкретных зарубежных мастерах слова, поскольку существуют точки соприкосновения в их художественном наследии и чеховском. Жанр календарной словесности дает предельную возможность соединения реалистической, натуралистической и символической линий, поскольку материалом для него служит,
' Там же.С. 148.
2 Шах-Азизова Т.К. Чехов и западно-европейская драма его времени. М., 1966.С. 17.