Агиографическая традиция в творчестве В.М. Шукшина

• Автор: Бобровская, Ирина Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 205 с.

Глава 1. Шукшинский биографический миф в аспект*
агиографической традиции
1.1 Агиографическая традиция в свет* функционирования мифа в современном мире
1.2 Роль агиографической модели в мифологизацю . личности В .М. Шукшина
Глава 2. Житийная традиция и ее трансформация в прозе В.М 105 Шукшина
2.1 Агиографические мотивы в рассказах В.М 109 Шукшина
2.2 Сюжет кризисного жития в киноповести «Калин* 155 красная» и романе «Я пришел дать вам волю»
Заключение
Список литературы

Актуальность постановки проблемы «В.М. Шукшин и традиции агиографической литературы» заключается в исследовании творческого наследия писателя в связи с «дальними» контекстами, что способствует выработке нового взгляда на творчество писателя XX в. Насыщенное культурно-историческими традициями наследие Шукшина вызывает равновеликий интерес специалистов ко всем проявлениям его многогранного таланта - писателя, режиссера, актера. Гуманистическая направленность его творчества удивительно созвучна духовным исканиям современности. Автор «Любавиных» и «Калины красной», пропустив через свою судьбу противоречия национального исторического развития, тяготеет к постановке вечных общечеловеческих вопросов бытия - «Что с нами происходит?». Нравственные выводы, сделанные писателем путем исследования внутреннего мира человека («Нам бы про душу не забыть»), звучат актуально в контексте современных проблем возрождения и обновления России.
За тридцатилетнюю историю шукшиноведение пережило несколько этапов своего развития и достигло успехов по многим направлениям. О творчестве автора «Сельских жителей» писали Л.А. Аннинский [8,9], В.А. Апухтина [10], Г.А. Белая [17,18], В.Ф. Горн [45-49], Л.И. Емельянов [72], С.М. Козлова [104-110], Н.Л. Лейдерман [138-139], В.К. Сигов [201], Н.П. Толченова [221] и др. Главное направление научных исследований было задано Л.А. Аннинским, который, с одной стороны, попытался постичь мировоззрение Шукшина, единство его творчества, а, с другой - осмыслить противоречивую природу шукшинского героя, предприняв попытку создать социально-психологическую типологию характеров («чудик» - «крепкий мужик», герой - антигерой). Отметив категорию странности героев, приверженность писателя к «нелогичной, странной, чудной душе», которую он знает и чувствует, исследователь отмечает неоднородность этого «мятежного мира»: «На одном полюсе <...>- тихий “чудик”, робко тыкающийся к людям

со своим добром <...>. На другом - заводной мужик, захлебывающийся безрасчетной ненавистью <.. .>» [9, С. 242].
Отталкиваясь от основных положений Л.А. Аннинского, В.Ф. Горн впервые изучил характер художественной целостности писателя. Рассматривая шукшинский «материк», ученый описывает особенности топонимии и специфику антропонимии (использование писателем ограниченного набора имен и фамилий). Приведенный им анализ «разнообразия вариантов одних и тех же характеров» [46, С. 225], сюжетных ситуаций позволили сделать вывод о том, что созданный Шукшиным собственный «материк» представляет собой «развертывающуюся динамическую целостность» [46, С. 217], единство которой обусловлено его «неповторимой личностью» [46, С. 9].
В литературоведении происходит осознание игровой природы текстов писателя. Основываясь на известных идеях М.М. Бахтина (о «внутреннедиалогическом отношении слова к тому же слову в чужом контексте, в чужих устах...»), Г. А. Белая понимает «карнавальную» природу слова в произведениях Шукшина как «игру словесными клише», как «переодевание», «смену социальных масок», за которыми просматривается «несовпадение жизни, как она есть, и жизни, как она представляется герою» [18, С. 101,105].
Этапной в шукшиноведении стала работа Н.Л. Лейдермана, затрагивающая проблему «моделирования». Исследователь увидел в рассказах Шукшина сложное жанровое содержание, обусловившее символическую глубину образов и повышенную философичность «модели мироздания» писателя, состоящую из макро и микрокосмоса, («Жанровая форма рассказа Шукшина несет философскую концепцию человека и мира» [138, С. 65]). Ученый, акцентируя внимание на обдуманном введении Шукшиным таких «образных пар», как: «старик и ребенок, бабка и внук; паромщик Тюрин на один берег перевозит свадьбу, а на другой - похоронную процессию» [138, С. 62], предопределяет мифологическую интерпретацию и поиски архетипических начал шукшинских произведений.

житии подвижника, подвергаются идеализирующему переоформлению и подгоняются под трафарет идеального образа святого, что способствовало мифотворческой деятельности агиографа, можно сказать, что «образ святого вырос на основе языческих мифологических представлений» [181, С. 251]. 13-пятых, вполне возможно предположить, что агиографические мотивы, бытовавшие на протяжении веков как в устной форме в качестве легенд о местночтимых святых, так и в письменной в качестве житий, были усвоены коллективным бессознательным и применены в национальной схеме мифотворения.