Проблема культурных истоков и идейно-художественных взаимосвязей эстетического идеала в лирике А.С. Хомякова

• Автор: Березина, Татьяна Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Омск
• Количество страниц: 186 с.

Глава 1. Поэтические представления A.C. Хомякова об идеале в эстетическом контексте первой трети XIX в
1.1. Категория «идеал» в русской эстетике и поэзии первой трети XIX в
1.2. Онтологический идеал единства конечного и бесконечного в лирике
A.C. Хомякова
Глава 2. Гносеологический и эстетический идеал в лирике A.C. Хомякова
2.1. Поэтические представления A.C. Хомякова об истине и соборном знании
2.2. Проблема эстетического идеала и вдохновения в лирике
A.C. Хомякова
Глава 3. Этический и историософский идеал в лирике A.C. Хомякова
3.1. Этические и религиозные ценности в лирике A.C. Хомякова
3.2. Мессианская роль России в лирике A.C. Хомякова
Заключение
Библиография

Идеал как «образец, прообраз, понятие совершенства, высшая цель стремлений»1 выступает центральной категорией не только эстетики, метода, направления, философской системы, но и всей культурной парадигмы. Идеал в культурной парадигме создает позицию для осмысления степени совершенства окружающей жизни и человека. Представления об идеале на протяжении человеческой истории достаточно резко менялись, наполнялись качественно новыми ценностными смыслами.
В романтической эстетике и поэзии одной из центральных проблем выступала проблема целостного, абсолютного идеала. Идеал воспринимался западноевропейскими и русскими романтиками и как эстетическая категория, и как цель жизнетворчества, поэтому романтики утверждали, что человек должен оформлять свою повседневную жизнь в соответствии с абсолютным идеалом, синтезирующим красоту, добро и истину. Романтики в большинстве своем отрицали тезис о недостижимости идеала. По мысли
В.И. Сахарова, «Романтизм у нас становился не просто литературой, но жизнестроительством, особым взглядом на мир, требующим поистине революционного преображения этого мира»2. Романтический идеал мыслился как максимальное проявление духовных стремлений человека, как устремление к Абсолюту. Если в эстетике классицизма идеал постулировался рационалистически как соответствие явления жизни абстрактной идее, то в романтической культуре, которая постулирует диалектическое единство микро-и макрокосма, устремление к идеалу предполагало реализацию принципов потенцирования духовных стремлений к абсолютным формам их выражения, духовного самовыражения, интроспекции, модели духовного
'Философский энциклопедический словарь.-М.:ИНФРА-М, 2001.-С. 169.
2Сахаров В.И. Романтизм в России: эпоха, школы, стили. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. - С. 6.

восхождения3. Если идеал классицистов статичен, то романтический идеал динамичен: Вселенную, природу и человека романтики понимали как становящиеся проявления абсолютной творческой идеи, силы. Идеал в романтизме изначально нацелен на обращение личности к постижению абсолютного смысла индивидуального бытия. В утверждаемом романтиками идеале достигается органическое единство индивидуального и вселенского, универсального, конечного и бесконечного.
Для романтиков идеал - это более, чем идея, это смысл и сверхсмысл бытия, в силу чего в восприятии идеала западноевропейскими и русскими романтиками ярко выражается метафизическая, религиозная составляющая4. Так, Ф. Шлегель подчеркивал: «Отношение истинного художника и истинного человека к идеалу религиозно»5. Об имманентной религиозности и философичности романтического искусства писали и русские романтики, например, В.Ф. Одоевский: «Почти везде религия породила искусства. Благодарность к помыслу исторгла их из души человека, и он захотел непременно созданием заплатить за создание»6.
Особенностью русской культуры является то, что именно русская романтическая литература как литература классическая, органично вобравшая предшествующие традиции отечественной словесности, оформила представления о человеке и мире, ставшие концептами национального идеала. Стремление к целостности, к синтезу имманентного и трансцендентного обусловили закономерное движение русского романтизма к реализму, к обретению идеала в естественном движении жизни.
A.C. Хомяков давно признан самобытным русским философом, но его
3Вайнштейн О. Язык романтической мысли. О философском стиле Новалиса и Фридриха Шлегеля // Чтения по истории и теории культуры. - Вып. 6. Историческая поэтика. - М.: Российский государственный гуманитарный ун-т, 1994. - С. 57.
4Подробнее см.: Карташова И.В., Семенов JI.E. Романтизм и христианство // Русская литература XIX века и христианство. - М.: МГУ, 1997. - С. 103-110.
Литературные манифесты западноевропейских романтиков. - М.: Изд-во МГУ, 1980. -С. 58.
6Одоевский В.Ф. Парадоксы // Одоевский В.Ф. О литературе и искусстве. — М.: Современник, 1982.-С. 30-32.

развивался в нескольких поэтических вариантах. Первый вариант утверждает в качестве активного и рефлектирующего субъекта земного человека (Жуковский «9 марта 1823»). Второй вариант предполагает в качестве субъекта бессмертную душу, пережившую физическую смерть (Жуковский «Голос с того света» (1815), Лермонтов «Любовь мертвеца» (1841). Третий вариант представляет собой потенцирование духовных стремлений лирического субъекта в инобытийную сферу (Веневитинов «Завещание» (1826), Лермонтов «Когда последнее мгновенье...» (1832)).
В указанной выше элегии Хомякова представлен первый вариант указанного лирического сюжета, в рамках которого мы видим активное желание лирического героя преодолеть границу физической смерти. Лирический сюжет в элегии Хомякова развертывается на основе контраста образных рядов, связанных со смертью и победой над ней. Глагольные формы прошедшего времени, передающие процесс захоронения («сокрыли», «сыпали»), контрастируют с глаголами будущего времени, соотнесенными с воскресением («встанет», «явится»). В лирическом контексте элегии Хомякова проявляется преемственность христианской антропологии, которая четко различает в человеке конечное, обреченное на смерть, и бесконечное. Духовная сущность умершего в православной культуре определяется как образ: «После сего явился в ином образе» (Мар. 16: 12). И. Брянчанинов так определяет православные представления о душе: «Они - тела тонкие, эфирные, так как, напротив, наши земные тела очень вещественны и грубы»73. У Хомякова духовный образ усопшего человека сохраняет индивидуальность, фокусирует в себе красоту, гармонию, любовь, покой, то есть этико-эстетический идеал:
Он молча предо мною станет,
Неслышим, будто легкий сон...74.
Хомяков определяет духовную субстанцию через самые неуловимые,
73Брянчанинов И. Слово о смерти. —М.: «Р. S.», 1991. - С. 74.
74 Хомяков A.C. Указ. собр. соч. - С. 73.