Медицинская антропология и биоэтика в США и России : историографический и социокультурный анализ

• Автор: Курленкова, Александра Сергеевна
• Шифр специальности: 07.00.07
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 336 с.

ГЛАВА I. Медицинская антропология в США и России
1.1. Медицинская антропология в США: история развития, основные теоретические подходы и проблемы
1.2. Медицинская антропология в России: концепции и основные исследования
1.3. Медицинская антропология в США и России: точки пересечения и перспективы взаимодействия
ГЛАВА II. Биоэтика в США и России
Н.1. Биоэтика в США
11.1.1. Биоэтика в США: причины возникновения, история развития, отношения с биомедициной
II. 1.2. Этические принципы Т. Бичампа и Дж. Чилдресса в контексте американской культуры
И.1.3. Этика здравоохранения
Н.1.4. Биоэтика как область практики: этические консультации и этические комитеты
11.1.5. Влияние фармацевтических компаний и государственного финансирования на развитие биоэтики в США
11.2. Биоэтика в России
П.2.1. История и современность
И.2.2, Биоэтика на практике и в образовании
Н.2.3. Социокультурная специфика российской биоэтики
ГЛАВА III. Медицинская антропология и биоэтика
Ш.1. Антропологическая критика биоэтики
Ш.2. Кросс-культурные исследования в области биоэтики
Ш.2.1. США
Ш.2.2. Россия
Заключение
Приложение 1, 2 Библиография

История медицины второй половины XX века поразила нас неожиданными прорывами научных знаний, увеличением степени свободы врача/ученого в сфере манипуляций над человеческими клетками, тканями, телами. Парадоксальным образом увеличение средней продолжительности жизни1, преодоление детской смертности и некоторых инфекционных заболеваний в странах Старого и Нового света сопровождалось «износом» здоровья людей, ростом хронических и ятрогенных заболеваний, появлением новых штаммов опасных бактерий, показавших утопичность идеи антибиотиков как панацеи здоровья. Новейшие способы лечения и контроля над проявлениями тела (пересадка органов, технологии планирования и контроля над фертильностью, диагностика и лечение болезней на генном уровне, возможности искусственного поддержания работы человеческого сердца и легких) были призваны, с одной стороны, помочь малоподвижным, стареющим, болеющим телам жителей развитых стран справиться с новыми угрозами для здоровья, а с другой, - с большей силой обнажили двусмысленность биомедицинских достижений, усилили разрыв между профессиональным, техническим, объективным и человеческим, субъективным, личностным.
Биомедицина и биомедицинские эксперименты сделали прорыв в современных представлениях о здоровье человека, но и бросили ему вызов. Набирая все большую власть над телесными процессами, они поставили вопрос об ответственности человека за эту власть - перед собой, другими людьми, перед планетой и ее будущим. Одним из ответов человека на моральный императив биомедицинской науки и практики стало возникновение медицинской антропологии и биоэтики.
Последняя треть XX века ознаменовалась значимым интересом общественных наук к исследованиям здоровья, благодаря которому произошел поворот, с одной стороны, от объективных описаний здорового и больного тела к субъективным, глубоким интерпретациям человеческого опыта жизни с больным телом, и, с другой, — к более
1 По данным ООН. в среднем по Европе за период с 1950 года по 2005 г продолжительность жизни выросла более чем на восемь лет с 65.6 до 73.7 лет

широкому социальному, культурному, политическому контексту, в котором разворачивается болезнь. Весь спектр этой проблематики вобрала в себя медицинская антропология - наука, которая, согласно определению американского Общества медицинских антропологов, изучает факторы, влияющие на здоровье и благополучие человека, опыт и распространение болезней, профилактику и лечение заболеваний, целительские процессы, социальные отношения, связывающие эксперта по врачеванию и пациента, культурное значение и использование на практике плюралистических медицинских систем (БМА 2012).
Медицинская антропология стала со всей серьезностью изучать те феномены, связанные со здоровьем человека, которые до этого оставались за рамками биомедицинской рациональной картины мира: этномедицинские модели здоровья, болезней, техник заботы о здоровье; семейный, профессиональный и народный пласт медицинских представлений и практик ухода за здоровьем; каждодневный контекст, в котором живут люди - здоровые и болеющие; феноменологический опыт человеческого страдания; тело, телесные процессы (рождение, взросление, старение, умирание) и связанные с ними социальные практики; широкие социальные, политические, экономические причины неравного распределения медицинских ресурсов, доступ к медицинской помощи; адаптивные процессы, связанные с взаимодействием человека (группы) с внешней средой, с другими членами экосистемы.
Одним из важнейших сюжетов медицинской антропологии стало исследование социального (культурного) конструирования биомедицинского дискурса, биомедицинских нозологических классификаций, представлений о норме и патологии в области здоровья. Таков был ответ социальных исследователей на все более широкое явление медикализации - растущую власть медицинских институтов в обществе, сопряженную с ростом социального контроля, ими осуществляемого, а также превращение некоторых социальных проблем в проблемы медицинские (Михель 2009а: 293). Задачей медицинских антропологов в этом плане стало обнаружение того «слепого пятна» {Кириленко 2009: 25) медицинского дискурса, которое невидимо и

как история, экономика и политическая наука, в дополнение к социологии и антропологии» {Lock 1986, цит. по: Gaines 1991: 225). В рамках мировоззрения М. Лок, тело видится как локус болезни, отражающий социальные и экономические конфликты. Болезнь представляется как метафора, выражающая феноменологию «оскорблений постиндустриальной жизни», угнетения и/или эксплуатации {Scheper-Hughes, Lock 1987, цит. по: Gaines 1991: 225). Болезнь при этом рассматривается не столько с точки зрения политэкономии, сколько с позиции культурно сконструированных конфликтов в социальных отношениях и ролях (этнических, гендерных) {Gaines 1991: 226).
Э. Гейнс критикует некоторых сторонников критического подхода за упрощенный детерминизм, материализм, дедуктивный характер теорий, утопизм, игнорирование разнообразных других факторов, влияющих на здоровье людей во всем мире, помимо «мировой капиталистической системы» (в частности, игнорирование экологических, генетических факторов, факторов, связанных с эволюцией приматов и развитием культуры) {Gaines 1991: 226). Работы критических антропологов, действительно, оказываются сильно «нафуженными» марксистской идеологией (чем иногда напоминают «лучшие» образцы советского письма). Об этом говорит, например, широкое использование в работах критических анфопологов таких понятий, как предметы потребления, класс, классовая борьба, надстройка, идеология, эксплуатация, угнетение, мистификация, революция.
Однако, несмотря на критику, важно отметить роль представителей критического подхода в более глубоком раскрытии социальных причин болезней. Обратив внимание на экономический и политический контекст, они подчеркнули, что на пути к достижению здоровья у современного человека стоит социальное неравенство, классовая, гендерная, расовая дискриминация, бедность, структурное насилие, социальная травма, необходимость жить или работать в условиях токсичного зафязнения и др. С этих позиций, согласно М. Зингеру, критические медицинские антропологи исследовали самые разные проблемы и состояния, связанные со здоровьем: психические рассфойства, принятие запрещенных наркотиков, курение, ВИЧ, бездомность,