Семантика эпического пространства и ее роль в сюжетообразовании : На материале якутского эпоса олонхо

• Автор: Семенова, Лена Николаевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 160 с.

СОД ЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА

Структура и семантика

пространственной картины олонхо

ГЛАВА

Сюжетообразующие возможности эпических локусов:

пространственный элемент и сюжетный мотив

ГЛАВА 3.

Событийное разнообразие сюжетов олонхо:

пространственный элемент и персонаж

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ВВЕДЕНИЕ
Представления о пространстве являются одними из самых основных категорий человеческого бытия. Являясь важнейшим элементом картины мира, они реализуются практически во всех текстах культуры. Наше исследование посвящено изучению особенностей отражения пространственных представлений в фольклорных текстах, а именно — в якутском эпосе олонхо.
Очевидно, что традиционные представления о пространстве могут быть реконструированы путем анализа археологических памятников, ранних письменных источников, различных этнографических данных и т,д. При этом особое значение приобретает обращение к фольклорным текстам, поскольку устность и традиционность народной культуры имеет консервирующее значение в сохранении и передаче ее наиболее главных черт. Именно к фольклору обращена и наша работа, причем описание пространственной системы олонхо предпринимается с целью изучения закономерностей эпического сюжетосложения. Иными словами, к анализу пространственной системы олонхо мы подходим как к способу выявления основных принципов сюжетосложения якутского эпоса.
Пространственная система эпического произведения может рассматриваться в первую очередь как фон сюжетного повествования, сопрягающий элементы эпического пространства с отдельными сюжетными единицами. При этом пространственные и сюжетные единицы соотносятся не только друг с другом, но и с элементами, лежащими за пределами эпического текста и во многом связанными с основными культурными категориями, к каковым относятся и представления о пространстве.
Пространство как некая “онтологическая” категория, определяющая место человека в мире, очерчивающая границы его деятельности, всегда было предметом пристального йзучения. На ведущую роль пространства среди

категорий, определяющих систему мировидения человека средневековой культуры, указывал в свое время А.Я. Гуревич1.
Среди работ последнего времени, имеющих прямое отношение к истории и теории культуры, следует выделить капитальный труд А.В Подосинова, посвященный принципам ориентации по странам света в архаических культурах2. Книга А.В. Подосинова посвящена выявлению универсальных ориентационных категорий и отличается тяготением к междисциплинарности в разысканиях. Это отражено прежде всего в том широком круге источников, который стал непосредственным объектом анализа: преследуя прежде всего цель постичь природу архаического сознания, описать “первичные пространственные интуиции1” человека, исследователь обратился к источникам самых разных видов, являющихся объектом изучения таких наук, как лингвистика, археология, этнография, история архитектуры, история географии и картографии и другие. Автор, далекий, по собственному признанию, “от геометрического мистицизма”, последовательно рассмотрел ориентационные навыки и воззрения практически всех культур Евразии, построив структуру исследования как движение от востока (Китай) до севера континента (древние германцы, славяне и финно-угры), «повторяя тем самым движение солнца на земном небосклоне (как сказали бы в Древней Руси — движение “посолонь”)»3. Именно движение “посолонь”, отмечаегся в работе, т.е. ритуальное круговое движение, считавшееся “благоприятным, жизнеутверждающим и несущим благодать”, становится главным акциональным выражением основного (солярного) ориентационного принципа человека архаической культуры и обуславливает, в частности, “спатиализацию” времени и “темпорализацшо” пространства, формируя в конечном счете “хронотоп” культуры. В целом в этом труде привлекается обширный материал из самых разных культур — от Китая до Рима, от древних кельтов до монголов, включая и якутский — и делаются весьма широкие обобщения.
Однако для нашего исследования, четко ограниченного конкретной традицией и ставящего гораздо более скромные задачи, оказываются не менее
1 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.; Искусство, 1984.
2 Иодосинов А.В. Ex oriente lux' Ориентация по странам света в архаических культурах
Евразии. М.: Языки русской культуры, 1999.

-“глубина юрты” — западная, (кэтэгэриин, буквально “затылочная”, т.е. “сторона, противоположная входу”26) снабжена кукушкой, известным “шаманским” атрибутом; если кукушка начинала куковать недалеко от жилища, это считалось крайне неблагоприятным знаком;
-наконец, “место у дверей” — восточная (суол айага, дословно “пасть дороги”), собственно вход; не случайно символом его избран здесь ворон, чьи качества медиатора характеризуют вход в жилище как граниду между миром своего и чужого.
В приведенном фрагменте в первую очередь акцентирован огромный — “космический” — размер жилища: человек, стоящий в глубине или у любой другой стороны юрты, кажется размером с птицу. Здесь жилище представлено как микрокосм макрокосма. Кроме того, в семантической структуре пространства жилища оказывается актуальной и оппозиция благоприятный/ неблагоприятный, где левый член связан с восточным и южным направлением, а правый — с западным и северным.
Добавим, что в описании размеров и планировки жилища имеет особое значение образ тяжелых дверей, крепкого запора и порога, который в одном из текстов сравнивается с лежащим быком, воплощающим неподвижность и связанную с ней безопасность: дверь/запор/порог, т.е. граница, не только отделяет освоенное человеком пространство от неосвоенного, но и имеет, что не менее важно, функцию защиты:
Сэттэ толуу толомон бухатыыр Сэтинньи ый туолар киэЬэтиттзн Сэттэ эргэтэ буолуоцар диэри Сэгалдьиппэт нэлим Кемус халраннаах эбит;
Togyc толуу толомон бухатыыр Тохсунньу ый туолар киЬэтиттэн
25 Там же. Стлб. 3020.
26 Там же. Стлб. 1065.
27 Имеется в виду седьмой месяц лунного календаря, который приходится на октябрь-ноябрь; это время, называемое сир тонгор кэмэ (буквально “время замерзания земли”), самое темное время года, когда, по общему мнению, особо активизируются абаасы. Именно на этот месяц и приходился праздник почитания нижних духов с принесением кровавых жертв, симметричный празднику в честь чистых небесных божеств, отмечаемого во второй половине июня. Структурный и семантический анализ абаасы-ысыах см.: Романова Е.Н. Якутский праздник ЫСЫАХ: Истоки и представления. С. 136, 137.
Оказывается дверь из цельного серебра. Ее не приоткрыть
С вечера полнолуния до седьмого дня Второй половины седьмого месяца27 И семи отменно сильным богатырям;
У двери дома, оказывается, такой тяжелый засов,