Учение о культуре и истории П.Я. Чаадаева и "старших" славянофилов

• Автор: Храмов, Валерий Борисович
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Краснодар
• Количество страниц: 366 с.

Оглавление

Введение

Глава I. Учение о культуре и истории П.Я. Чаадаева

§1. Учение Чаадаева о смысле истории

§2. Концепция культуры Чаадаева

Глава II. Три концепции культуры И.В. Киреевского

§1. Учение «молодого» Киреевского

§2. Учение периода философского западничества

§3. Учение Киреевского - славянофила

Глава 111. Учение об истории и культуре A.C. Хомякова
§ 1. Историософские взгляды Хомякова
§2. Учение Хомякова о культуре
Глава IV. Учение о культуре К.С. Аксакова
§ 1. Учение о культуре «молодого» Аксакова
§2. Учение о культуре «зрелого» Аксакова
Заключение
Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования обусловлена рядом потребностей, существующих в духовной жизни России, и, по мнению автора, просматривается в нескольких аспектах.
Тема предлагаемой диссертации непосредственно связана с тем интересом к прошлому, который ясно проявился в культуре нашей страны еще в семидесятые годы двадцатого столетия, а сегодня, надо признать, предельно обострился. И это возрастание интереса к истории России вполне объяснимо, ибо в эпоху реформ, как никогда, в обществе усиливается потребность понять всю сложившуюся за нами цепь исторических событий, понять их смысл, чтобы не ошибиться в выборе духовных ориентиров дальнейшего развития. Таким образом, сегодняшний интерес к истории имеет ярко выраженные культурологический и историософский аспекты, исследованию которых посвящена диссертация.
В связи со сказанным нельзя не отметить, что концепции, созданные П.Я. Чаадаевым и «старшими» славянофилами - А.С. Хомяковым, И.В. Киреевским, К.С. Аксаковым, - являются значительным фактом истории культуры России, ибо именно с их научной деятельностью справедливо связывают пробуждение философской мысли в стране, следовательно, именно они стояли у истоков оригинальной русской философии, ставшей фактом не только национального, но и мирового значения. С другой стороны, культурологическая проблематика для названных мыслителей была главным предметом исследования, и, надо признать, именно в их учениях актуальные вопросы современной духовной жизни - о роли и месте России в истории человечества, о роли национального фактора в истории и культуре, о взаимовлиянии культур, об отношении русской культуры к западной и проч. - были не только поставлены, но получили глубокое концептуальное осмысление.

Правда, с того времени, когда ПЯ. Чаадаев и «старшие» славянофилы разрабатывали свои концепции, прошло около ста пятидесяти и, подчеркнем, весьма драматических лет русской истории. Но это обстоятельство не делает их взгляды устаревшими, ибо, по глубокой мысли Гегеля, философ пишет о том, что есть, есть по существу, есть вне времени. И в этом смысле не только культурологическое, но и историософское учение, как это ни покажется парадоксальным, всегда претендует на внеисторичносгь, точнее, на всеисторичность. Таким образом, значительные философские концепции, созданные в прошлом, естественно входят в современный процесс научного познания, постоянно актуализируясь, раскрывая в диалоге с современными учеными все новые и новые грани своего содержания.
Размышляя об актуальности темы диссертации, нельзя не учитывать, что историософские исследования, осуществленные Чаадаевым и «старшими» славянофилами, непосредственно связаны с исключительно важным направлением современного научного поиска - с изучением культуры. Надо отметить, что смысл истории уяснялся ими в традициях Гегеля - он выявляется в связи с философским осмыслением национальных культур, а цель истории - мыслится как установление подлинной христианской культуры. Таким образом, историософское и культурологическое исследования у названных русских мыслителей органически соединяются, образуя в результате единое учение, в котором культурологический аспект является существеннейшей гранью историософии. Ибо центральная проблема историософии Чаадаева и славянофилов - о смысле исторического бытия России - раскрывается ими в связи с изучением духовной культуры России и Запада, через выявление существенных черт данных культур, уяснение их специфики, особенностей генезиса и проч.
И, наконец, последнее, но не последнее по значению. Идейный спор между западниками и славянофилами о смысле исторического бьггия России,

отечественной духовной жизнью, а, следовательно, не только западные влияния присутствуют в его концепции. И в этой двойственности, как стало модным говорить, «весь Чаадаев» - западник, поклонник католической церкви, уподобляющий идеальные, с его точки зрения, отношения человека /человечества/ к Богу, реальным отношениям между старцем и послушником, существующим в современной ему практике православной церковной жизни.
К сказанному добавим, что выявленные в результате исследования отечественные влияния на теорию П.Я.Чаадаева касаются идей, высказанных в «Философических письмах», которые относятся к первому периоду творчества мыслителя, периоду написания первого философического письма - «манифеста» русских западников.
Но вернемся к центральной проблеме. Третий вариант интерпретации концепции П. Я Чаадаева возникает в связи с возможностью понимания его мысли о свободном подчинении человека Богу, как об отказе человека от своеволия, но не от свободы. Отказ от своеволия будет способствовать преодолению зла в истории. В этом случае, «оставшаяся» у человека свобода может быть мыслима как Божественная творческая мощь, которая по определению есть добро, а, следовательно, и источник добра. В данном варианте концепции природа человека, конечно, не упрощается, а совершенствуется. Отказавшись от своеволия, человек избавляется от недолжного в своей природе, и это недолжное уступает место Божественному. Человек, равный человечеству, превращается в Бога, точнее, в часть Божества, сливается с Богом. Отказавшись от своеволия, человек актом свободной воли восстанавливает владычество Бога, добровольно им утраченное. В этом случае Богоподобносгь человеческой свободы проявляется достаточно ясно. В третьем варианте концепции, который без сомнения можно назвать пантеистическим, человек не упрощается, но зато упрощается космос, ибо человек растворяется в Боге, а Царство Божие на земле устанавливается, благодаря исчезновению человека, точнее, благодаря