Символ как креативный аттрактор речевого произведения : На материале текстов О. Э. Мандельштама

• Автор: Рылова, Елена Владимировна
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Горно-Алтайск
• Количество страниц: 222 с.

Глава 1. Символ как креативный аттрактор текста
1.1 Креативный аттрактор как структурный параметр самоорганизующихся систем
1.2 Символ как креативный аттрактор речедеятельностного синергетического процесса
Глава 2. Авторская символическая структура как структура вероятностная, моделируемая в анализе
2.1 Анализ репрезентации символических структур
в поэтическом тексте
2.2 Анализ динамики расположения символов относительно КА (ГЦ) структуры текста
2.3 Моделирование символических структур по зоне
КА слова и интеграции фоносемантических характеристик
Глава 3. Метафора, символ, миф, звук как когнитивные структуры единого смыслопорождающего процесса
3.1 Континуальность смысла метафоры, символа,
мифа, раскрывающаяся в самоорганизующейся модели
3.2 Синергетическая смысловая релевантность мифа,
символа, метафоры и звука в пропорции золотого сечения
Заключение
Библиография
Список научной литературы
Список справочной литературы
Приложение
Тексты стихотворений

Язык есть предметное обстояние бытия, и обстояние смысловое, точнее — символическое.
Всякая энергия сущности есть, стало быть, язык, на котором говорит сущность с окружающей её средой.
А.Ф.Лос ев
Специфика современного познавательного процесса настоятельно требует включения субъекта познания и его деятельность в науку в качестве составляющей знания. Цель такого подхода - приблизиться к познанию сущностных свойств реалий, получить возможность большего обзора действительности, деталей процесса, создание целостного образа мира.
В деятельностном аспекте наука выделяет двоякое отношение субъекта и деятельности: с одной стороны, познающий, как и субъект познания, включён в деятельность (“быть включённым”), а с другой стороны, когда познающий интерпретирует деятельность субъекта, то он включает деятельность субъекта в себя (“включать в себя”).
Это отношение актуально для речевой деятельности как следствие её изоморфизма с любым другим видом деятельности индивида.
В свете идеала цельного знания наука о языке (спустя почти век) становится вновь востребованной. Идеи B.C.Соловьёва, П.А.Флоренского,
С.Н.Булгакова, А.Ф.Лосева, А.АЛотебни, Э .Кассирера приобретают особую значимость. Язык, понимаемый как “исчезающий промежуток между деянием и бытием” (Степанов, 1995: 32), видится мыслящим и мыслимым образом пространства.
Так как всякая наука есть наука о смыслах или осмысленных фактах, то главное внимание исследователей должно быть обращено к слову, потому что оно есть смысл (Лосев, 1993). Как математическим законам учёные рано или поздно находят применение в реальной человеческой жизни, так и изучение имени (слова), по А.Ф.Лосеву, есть вместе с тем и

постижение всех возможных форм науки и жизни, так как моменты слова составляют моменты научного познания.
Другое важное понятие, связанное со смыслом, - миф. “Любое познание через науку, через искусство, через любое человеческое сознание есть мифологизация” (Лихачёв, 1999: 7). В современных научных представлениях миф можно интерпретировать как “упаковку”, в которую укладываются данные непосредственной действительности (Там же: 6). Миф обусловлен как стремлением ввести новое, первичное в систему существующих представлений, так и создать удобство в обращении со сложными системами знания, то есть выступает в роли алгебраического “заместителя сложных значений” (Там же; 7-8]= Другое понимание обнаруживается у А.Ф.Лосева: миф есть “развёрнутое Магическое Имя”. Генетически, по Платону, миф “не только синонимичен теоретическому философскому рассуждению, но он призван практически творить будущее...” (Тахо-Годи, 1979: 66). В мифе соединена диалектика “далёкого и близкого”, в- нём- заложено “знание будущего и его корней в настоящем” (Там же: 79).
Эта временная и пространственная специфика мифа соотносима с концепцией самоорганизующихся систем (синергетической), способных уже в настоящем программировать эволюционные пути развития [“будущее состояние системы (среды) как бы притягивает, организует, формирует, изменяет наличное её состояние” (Князева, Курдюмов, 1992:7)].
Идея целостности знания сочетается с положением о том, что речевая деятельность является самоорганизующейся и салюпороэкдающей смыслы (Пищальникова, 1997), а детерминантой этого процесса признаётся метафора (Герман. 1999). Это даёт возможность рассматривать ставшее традиционным соотношение - метафора, символ, миф - в новом аспекте самопорождающегося смысла. Здесь символу принадлежит роль “смысловой

Не случайно В.В.Бибихин видит в символе “тайную перекличку смыслов”, “неявные созвучия”, “некую истину’, которая “прошила вещи мира” (Бибихин, 1993: 179). Таким смысловым скреплением, на наш взгляд, можно считать гармонический закон единства целого. Надо заметить, что древнегреческие термины “символ’ и ‘гармония” имеют синонимичные значения: 1) harmonie - ‘соглашение”, “согласие”, “мирное сожительство”, “договор”; harmonieisi - “перекладины”; 2) simbolos (м. р.) - “договор”, “сделка”, “документ”; simbole (ж. р.) - “смешение” (Лосев, 1994: 13). А.Ф.Лосев, анализируя труды античных эстетиков, представляет несколько вариантов этимологии этого слова. Так, Гесихий подчеркивает “именно совместность и объединенность двух начал наравне со свидетельством или законом этого единения”. Гигон считает исходным для символа его понимание как “дощечек гостеприимства...” (Там же: 464). Гармония и символ этимологически синтезируют в себе значения соединения и посредничества, символ и гармония есть цельные структуры, составленные из частей. Гармония выступает в качестве взаимодействия между синергетическими самоорганизующимися структурами, то есть сама принимает символический (семиотический, знаковый) характер, символ же самоорганизуется в гармоническую, целостную структуру.
Верно отмеченное Й. Коржинеком стремление языковедов “исследовать и объяснить больше, чем положено лингвисту”, воплощаемое в психолингвистике как задача “исследовать способы преодоления континуальности смысла и дискретности его вербальной репрезентации” (Коржинек, 1967; цитируется по: Герман, Пищальникова, 1999: 40), в анализе символического было метафорично сформулировано ещё Святым Августином: “обучение с помощью символов питает и разжигает любовный огонь, побуждая человека превзойти самого себя” (Керлот, 1994: 21). Это связано с природой символа - “конденсатора всех принципов знаковости и