Конкретные и абстрактно-метафорические значения в структуре глагола : Проблемы семантики. На материале английского языка

• Автор: Клишин, Александр Иванович
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 284 с.

Принятые сокращения
АЗЛ - абстрактное значение лексемы
АС - архисема конкретного / абстрактного значения лексемы ДС - дифференциальная сема конкретного / абстрактного значения лексемы
ИнтС - интерактивная сема конкретного / абстрактного значения лексемы
ИС - имплицированная сема конкретного / абстрактного значения лексемы
КЗ Л - конкретное значение лексемы
Л - лексема, представленная полисемантическим глаголом ЛСГ - лексико-семантическая 1'руппа ЛСР - лексико-семантический ряд М3 - метафорическое значение ТГ - тематическая группа

Введение
В науке о языке существует, по Г.Н.Скляревской, более 10 направлений изучения метафоры, среди которых выделяются следующие: собственно лингвистическое, семасиологическое, гносеологическое, ономасиологическое, лингвостилистическое, лексикографическое, лексикологическое, логическое, психолингвистическое, экспрессиологическое и лингво-литератз'роведческое [141, с.2 - 4]. К этим направлениям следует отнести также культурно-историческое, которому в данной работе отведено определенное место.
Ретроспективный взгляд на историю изучения метафоры показывает, что едва ли найдется в языке какое-либо иное явление, которое получало бы столь разнообразные оценки. Ш.Багиш отмечал, что метафора основывается "на смутных аналогиях, порою совершенно нелогичных" [24, с.221]. Сходная точка зрения высказывается Х.Касаресом [71, с.291],
И.Д.Арутюновой [20, с. 170], В.Н.Телией [154 с.141], У.Чейфом [176, с.53]. Метафору называют "болезнью языка" и "семантическим скандалом" [55, с. 195], в чем виновны, по мнению К.Тюрбена, говорящие, поскольку метафора, по его убеждению, есть результат неправильного использования языка [233, с.З - 6]. Наконец, в работе Л.С.Выготского содержится взгляд на метафору как продукт "комплексного" первобытного мышления [44, с. 194].
Причина такой оценки скрывается в самом механизме образования метафоры, в основе которого лежит неожиданность ассоциаций, проводимых человеком между предметами, часто имеющими мало общего между собой. Элемент эвристичности в процессе творения метафорических зна-

чений позволил Дж.Вико высказать мысль о том, что каждая метафора оказывается маленьким мифом [41, с. 146].
Благодаря метафоре, которая во многих случаях основана на "смутных аналогиях", язык способен с помощью имеющихся в его распоряжении единиц передать, по выражению В.В.Виноградова, "беспредельную конкретность опыта". [33, с. 129]. Таким образом, метафора способствует сохранению общей тенденции к экономии языковых средств. Такая роль метафоры отмечалась еще Цицероном, который писал, что "... метафорические выражения, введенные из-за недостатка слов, стали во множестве применяться ради услаждения" [4, с.216]. Спустя много столетий на метафору начали смотреть уже не как на роскошь, а как на необходимость. В самом деле, как пишет Б.Л.Уорф, "можно составить почти бесконечный список метафор..., которые ... являются единственно доступными лингвистическими средствами" [62, с.267], восполняющими понятийные лакуны как в обиходно-бытовом, гак и научно-терминологическом лексиконе.
По мерс того, как развивалось человеческое знание, метафора все больше и больше привлекала к себе внимание исследователей. Изучаясь первоначально в русле риторики как один из тропов, а затем лингвостилистики, она постепенно завоевывала все более обширные позиции в области теории познания и стала исследоваться с точки зрения целого ряда наук, таких как психология, логика, философия, удерживая при этом весьма прочное положение в лингвистике. На 1971 год литература по метафоре насчитывала около четырех тысяч работ [233], и это не случайно, ведь метафора, как указывает В.Н.Телия, “...является одним из наиболее продуктивных способов смыслопроизводства [153, с.4]. Общеизвестна роль этого семиотического концепта в языке поэзии [228], в науке [197; 201]. В последнее десятилетие появились работы, в которых исследуется

факт” “возникает за счет того, что ситуация, обладающая атрибутами места, времени, временной протяженности и т.д., подвергается операции заключения в ментальную оболочку, в результате чего она становится фактом, а это означает, что она теряет атрибуты времени, места ..., которые оказываются “замурованы” внутри этой оболочки” [61, с.24]. Таким образом, если ситуация обозначает фрагмент мира, то факт имеет статус рациональной оценки [там же].
Второй тип признаков - метафорический. Благодаря признакам такого рода абстрактное явление предстает в виде некой материальной сущности, как бы обладающей внешними, физическими параметрами, и поэтому приписывание материальных признаков абстрактным явлениям носит условный, конвенциальный характер.
Нетрудно сделать наблюдение, что материальные признаки, которыми “наделяются” абстрактные сущности, имеют разную степень конкретности. Гак, за счет одних признаков абстрактная сущность предстает как материальный объект в самом общем виде, например, как нечто, способное что-либо в себя вмещать. Это можно проиллюстрировать примером из одной работы Е.С.Кубряковой, в которой она, анализируя концепт ПАМЯТЬ, выделяет в нем признак “вместилище”, имплицируемый такими словосочетаниями как храпишь в памяти, извлекать из памяти,к т.д. [82, с.88]. Данным признаком, как известно, характеризуется едва ли обозримое количество материальных объектов. За счет других признаков абстрактная сущность предстает в качестве более определенного материального объекта. Например, Л.О.Чернейко и
В.А.Долинский, исследующие концепт СУДЬБА отмечают, что судьба может представать в обличьи врага или партнера по игре благодаря выражениям типа проклинать судьбу и судьба сделала новый ход, в виде дороги или артефакта благодаря словосочетаниям ухабы судьбы и творец