Способы действия в диалектах селькупского языка

• Автор: Болсуновская, Людмила Михайловна
• Шифр специальности: 10.02.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 171 с.

Введение
1. Общая характеристика работы
Селькупский язык - это язык самодийской народности, проживающей на территории Западной Сибири, в основном в междуречье Оби и Енисея, который наряду с угорскими, тунгусо-маньчжурскими, чукотско-камчатскими и эскимосско-алеутскими, а также с тремя генетически изолированными языками (нивхским, юкагирским, кет-ским) включен в группу «языков народностей Севера» (Скорик, 1968: 148).
Селькупский язык является единственным сохранившимся представителем южной ветви самодийских языков. Он существует как совокупность диалектов и говоров, носители которых расселены на громадной по сравнению с их численностью территории (Кюннап, 1969; Киплар, 1992: 50). Начало формирования селькупских диалектов относится приблизительно к периоду распада самодийской языковой общности и может датироваться I тыс. н. э. ШШзоп, 1971; Хелимский, 1988а: 26). Сохранившаяся лингвистическая документация свидетельствует о том, что в течение по крайней мере двух с половиной столетий границы основных диалектных зон оставались неизменными (Хелимский, 1985: 42, 53).
Накопление диалектологических данных позволило достичь определённой ясности в картине диалектного членения селькупской языковой территории (Плотников, 1901; Прокофьева, 1952; Пелих, 1962, 1972). Подразделение по территориально-этнонимическим признакам (селькупы, сюсюкумы, тюйкумы, чумылькупы, шёшкупы (шёшкумы) - Оиоп, 1971; Кузьмина, 1974: 30; Деннинг, 1981; Купер, 1983; Морев, 1983) совместимо с традиционной тернарной группиров-
кой (тазовское, тымское и кетское наречия - Прокофьев, 1935: 5-7; Hajdu, 1968: 121-127) и с набором локальных говоров (более двадцати), выделявшихся М.А. Кастреном и К. Доннером (Castren, 1856; Donner, 1920: XI-XII). В работах Т. Янурика селькупская языковая территория предстаёт как диалектный континуум, в пределах которого различия нарастают постепенно, но основные диалектные зоны отграничиваются целыми пучками изоглосс. Т. Янурик выделяет три диалектных области (северная, центральная, южная) и шесть диалектных зон (тазовская, енисейская, тымская, нарымская, обская и кетская), в каждой из которых несколько говоров (Janurik, 1978; 1984). Схожая картина диалектного членения предложена и X. Катцем (Katz, 1979; Хелим-ский, 1985: 42; Кузнецова, 1996: 2). В настоящее время носители локальных разновидностей языка уже не осознают своего этнического единства. В качестве самоназвания они используют территориально привязанные этнонимы: северная группа - селькупы, южная группа -сюсюкумы, тюйкумы, чумылькупы, шёшкупы или шёшкумы (Кузнецова, Болсуновская, 1996: 263).
Помимо подразделения селькупской языковой территории на диалектные зоны не менее важно то, что она распадается на два крупных и практически полностью изолированных друг от друга массива, северный (тазовско-енисейский) и южный (тымско-нарымско-кетско-обский). Разрыв диалектного континуума на два массива также играет заметную роль в развитии диалектной дифференциации селькупской языковой территории (Хелимский, 1985: 53).
Для диалектов селькупского языка долгое время был характерен разный уровень изученности, причём южные диалекты уступали в этом плане северным. В настоящее время ситуация с южными диалектами изменилась. В результате выполнения комплексной программы изуче-

ния языков коренных народов Сибири достигнуты определённые успехи в области изучения фонетики/фонологии, морфологии имени (существительного, прилагательного, числительного), местоимения и глагола южноселькупских диалектов. Результаты проведённых исследований обобщены в трёх докторских (Беккер, 1985; Кузнецова, 1996; Быконя, 1996) и десяти кандидатских диссертациях (Морев, 1973; Воеводина, 1974; Алиткина, 1979; Быконя, 1984; Деннинг, 1984; Ким, 1987; Кузнецова, 1987; Ильяшенко, 1989; Галъцова, 1993; Мартынова, 1993), а также изложены в ряде статей, включающем публикации центральной и зарубежной печати (Хелимский, 19886: 224; 1991: 124).
В последнее десятилетие в исследованиях по селькупскому языку отмечается всё возрастающий интерес к глаголу и его категориям, что нашло отражение в серии статей и обобщающей монографии «Грамматические категории южноселькупского глагола» (Кузнецова, 1991; 1992; Гальцова, Кузнецова, 1993; Кузнецова, 1994; Кузнецова, 1995а, 19956). Яркой особенностью селькупского глагола является наличие у него категории вида, или аспекта. Пристальное внимание к этой категории ознаменовало начало аспектологических исследований на материале языков самодийской группы. Заслуга в развёртывании таких исследований принадлежит московским учёным, авторам известной монографии «Очерки по селькупскому языку. Тазовский диалект. Ч. 1.», которая вышла из печати в 1980 г. Московские лингвисты обосновали наличие в селькупском языке грамматической категории вида в её современном понимании: она строится на противопоставлении совершенного и несовершенного видов. Тем самым аспектологические формы были последовательно разграничены по уровню грамматической абстракции и степени грамматикализации (ОчСЯ I: 217-218).

циональности, если к способам действия относили все акциональные значения независимо от техники их обнаружения (Кухтенкова, 1966; 1967: 105; Маслов 1978: 4-44; Шелякин, 1983: 173). Позже к способам действия стали относить прежде всего формально-фиксированные значения, выделяя при этом формально-нефиксированные в особую категорию (Исаченко, 1960: 71, 99; Авилова, 1976: 270-316; Соболева, 1984: 71, 99).
Как показала практика, трактовка способов действии в качестве формально отмеченных типовых значений, которые, присоединяясь к значениям исходных глагольных лексем порознь или в комбинации друг с другом, образуют различные структурно-семантические классы глаголов (или специфических глагольных конструкций), является более перспективной. При таком подходе понятие способа действия и семантического класса отличаются друг от друга (Храковский, 1980: 9). Некоторые затруднения вызывает в данном случае лишь то, что семантические границы отдельных формально охарактеризованных способов действия не всегда оказываются чёткими (Русская грамматика, 1980: 600).
Понятие «способ глагольного действия» связано с несамостоятельной языковой семантикой, с выражением дополнительных деривационных значений в глаголе. К способам действия относятся только «вторичные» значения, которые могут функционировать, лишь сопровождая «первичные» лексические значения. В таком понимании способы действия служат уточнению семантики процесса, добавляют значения к лексическому значению исходного глагола. Они действительно оправдывают своё наименование, показывая, каким способом осуществляется тот или иной процесс, как он протекает и развивается (Насилов, 1989: 96-97).