Ирония в художественном мире Георгия Иванова

• Автор: Иванова, Ирина Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Ставрополь
• Количество страниц: 181 с.

Оглавление
Оглавление
Введение
Глава I. Ирония в художественном мире раннего Иванова (1910-е - н. 1920-х).32 §1. Ранние влияния. Формирование поэтической личности Иванова.
Начало «жизнетворчества»
§2. Ироническая стихия театра и театрализации у раннего Иванова
§3. Прошлое в восприятии иронического «Я»
§4. Любовь и смерть в ранней лирике Иванова. Ироническая дистанция
лирического субъекта как способ преодоления трагизма
Глава II. Эволюция иронии в творчестве Иванова периода эмиграции (1922-
1958)
§1. Начало «эмигрантского» Иванова. «Мировая ирония» в книге стихов
«Розы»
§2. Ирония в поэзии Иванова 30-х годов. Ирония и «музыка»
«бессмыслицы» и «расплывающегося мира»
§3. “Искажение” и разрушение личности в “Портрете без сходства”.
Ирония и проблема возможности искусства. Иванов и постмодернизм.

§4. Экзистенциальная ирония Иванова. Ирония, “черный юмор” и абсурд в
творчестве поэта
§5. Абсурд, искусство и смерть в «Дневнике». Гиперцитатность и
парапародийность как иронические приемы
§6. Ирония “пограничной ситуации” в “Посмертном дневнике”. Парадокс
творчества Иванова
Заключение. Общие выводы и перспективы исследования
Библиография

Введение
Как для художественной литературы, так и для литературоведческой рефлексии конец века - это время подведения итогов. В той ситуации, в которой оказалась современная отечественная наука о литературе, эта задача усложняется в связи с утратой базовой методологической основы. Возникает необходимость новых концепций, позволяющих взглянуть на литературный процесс XX века в целом, выявить в нем наиболее общие закономерности развития. Наиболее соответствующим этой цели нам представляется такой подход, при котором в центре внимания исследователя оказываются не идеологемы, а собственно эстетические и литературоведческие категории. Последние, «работая» внутри конкретного текста, выводят этот текст за его пределы и, оставаясь художественными реалиями, сохраняя собственную природу, позволяют делать выводы общего характера. На наш взгляд, одной из таких фундаментальных категорий художественного мышления XX века, изучение эволюции которой дает возможность в определенной мере судить о тенденциях литературного процесса в целом, является ирония.
Безусловно, XX век в истории культуры можно назвать не только веком космоса, мировых войн, тоталитарных режимов, но и веком иронии. Исторические события, в том числе вышеупомянутые, ряд фундаментальных научных открытий начала века, переворот в философии и т.п. привели к тому, что с течением времени культурологическая рефлексия стала подменять саму культуру. Наиболее наглядно это проявилось в одном из самых характерных явлений современности - постмодернизме, насквозь ироническая мысль которого воспринимает всю предшествующую культуру как своего рода интеллектуальную игрушку, упрощенный вариант гессевской «игры в бисер». Постмодернизм принципиально избегает всякой определенности, особенно в области нравственно-этической; «образ автора» практически не поддается

конкретному представлению, прячется за постмодернистской сменой масок; у героя и автора есть предпочтения, но нет убеждений, и т. д. - все это, на наш взгляд, как раз и является наиболее последовательным воплощением позиции иронической.
Постмодернизм является «горячей темой» современного литературоведения. Но если характерные черты западного постмодернизма достаточно известны, то его российский аналог изучен гораздо меньше, и о нем говорится преимущественно как о событии последних лет (80-х - 90-х, реже -60-х - 70-х годов). Нам кажется, что явления, типологически близкие постмодернизму, можно обнаружить в русской литературе (в ее эмигрантской ветви) несколько раньше. В частности, одним из первых русских постмодернистов или, по меньшей мере, их предтечей, можно назвать Георгия Иванова (1894 - 1958).
Творческий путь Георгия Иванова - пример достаточно последовательной эволюции: от модернизма 1910-х годов к постмодернизму 1940-х - 1950-х. Это доказывает трансформация одной из конституирующих категорий его художественного мира1 - иронии, которая присутствует в этом мире постоянно, выступая в различных ролях. Непринужденно-изящная ирония эгофутуристических «поэз» сменяется мудрой «светлой иронией», близкой к акмеистической (у Иванова, правда, более печальной и настойчиво напоминающей о смерти); последняя, в свою очередь, приобретает все более ощутимый привкус трагизма и достигает в позднем творчестве огромной
Понятие «художественный мир», является, на наш взгляд, одной из основополагающих эстетических категорий. Принятая в нашей работе концепция художественного мира исходит из утверждения, что он представляет собой органическое единство, индивидуальную картину вселенной, преображенную авторским мировосприятием и воплощенную в художественном тексте. Структура этого «образа мира, в слове явленного» (Пастернак), воспроизводится поэтом и «достраивается» его читателем в большинстве стихотворений, позволяя найти ключ и к тем из них, в которых эта структура имплицитно присутствует, но не проявляется отчетливо.

побаивается. Обоих поэтов связывает любовь к XVIII веку (кстати, одному из самых "иронических" веков в истории), только у Кузмина этот XVIII век европейский, у Иванова же чаще всего русский - либо великолепный императорский Петербург (тогда ирония возникает из сопоставления с далеко не столь блистательной современностью), либо "доморощенный Версаль" провинциальных дворянских усадеб (двойная ирония: из сопоставления с оригиналом и современностью - отнюдь не в пользу последней).
С Кузминым же, точнее, с его, как сказали бы сейчас, "имиджем", связан и несомненный интерес Иванова к гомосексуальной эстетике, отразившийся, впрочем, не столько в поэзии, сколько во внешнем облике и некоторых моментах поведения молодого поэта. Можно назвать лишь три-четыре стихотворения, имеющих отношение к этой теме, причем "серьезное" лишь одно - "Все дни с другим, все дни не с вами"... Зато явно не остались незамеченными окружением поэта ярко накрашенные губы, красный шелковый бант на шее или "нескромный галстук", кокетливая челка и манеры "нежного и простого" юноши (И. Северянин). В шуточном стихотворении Н. Гумилев называет его "милый мальчик, томный, томный", А.Ахматова обращается к молодому человеку, пользуясь его "дамским" прозвищем: "Бисерным почерком пишете, Lise..." "Богемные" знакомые называют его, как и Георгия Адамовича, с которым Иванов везде появляется вместе, Жоржиком. Этому не слишком симпатичному персонажу прибавляет "шарму" взятая из арсенала "проклятых поэтов" известная доля демоничности и обреченности, которую позже заметит
О. Мандельштам в мифологизированном Иванове - герое манделыитамовского стихотворения "От легкой жизни мы сошли с ума" (1913):
Мы смерти ждем, как сказочного волка,
Но я боюсь, что раньше всех умрет Тот, у кого тревожно-красный рот И на глаза спадающая челка (116, с.288).