Исповедь в поэтике русской прозы первой трети ХХ в. : Проблемы жанровой эволюции

• Автор: Патрикеев, Сергей Иванович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Коломна
• Количество страниц: 181 с.

ИСПОВЕДЬ В ПОЭТИКЕ РУССКОЙ ПРОЗЫ ПЕРВОЙ
ТРЕТИ XX В.

1. Введение. Теоретические и историографические аспекты
проблемы
2. Глава I. В.В. Розанов и жанровая традиция русской исповедальной прозы
3. Глава II. Жанровый облик "исповедального слова" Андрея
Белого с
4. Глава III. "Самопознание" Н. Бердяева как религиозно-философская исповедь XX века
5. Глава IV. Жанровые формы воплощения "исповедального начала в поэтике Б. Пильняка с
6. Заключение
7. Библиография

ВВЕДЕНИЕ
Теоретические и историографические аспекты проблемы
Вопрос о происхождении литературного жанра исповеди чрезвычайно сложен, поскольку сама исповедь, связанная с потребностью человека в самовыражении через обмен личным опытом, возникла еще в глубокой древности. Однако круг поисков исповедального пра-источника значительно сузится, если вести речь не о передаче опыта вообще, а преимущественно о передаче опыта духовного, что подразумевает уже более высокий уровень человеческого сознания, развитую способность к самооценке через самопознание и самоосуждение, то есть способность личности к критической самооценке как непременному условию исповедальности.
Вместе с тем, наличие в тексте автобиографических реалий еще не дает нам права говорить о присутствии в нем исповедального начала. С учетом данного обстоятельства из сферы нашего исследования могут быть исключены весьма многие автобиографии, мемуары и эссе, которые, ввиду отсутствия терминологической четкости жанровых характеристик исповеди, нередко причисляются к исповедальным,- например, большая часть воспоминаний и мемуаров бывших и ныне действующих политиков, военноначальников и некоторых, так называемых, деятелей культуры, в произведениях которых, по справедливому замечанию М. Уварова, "слово исповеди проявляется в виде нарочитого самолюбования..." и где "в абсурдистском пафосе всячески оправдывается и обосновывается отказ от покаяния за преступление своих духовных наставников" (135, 5). Само же стремление усматривать исповедальность в любом автобиографическом тексте в значительной мере связано, на наш взгляд, со стойкой читательской привычкой отождествлять литературного героя с автором произведения - тенденцией, получившей свое окончательное оформление в эпоху романтизма и в то же время основанной на подсознательном, исконном доверии к печатному публичному слову, что закономерно
привело сегодня к ситуации, когда даже специалисты в области литературы зачастую придерживаются полярных мнений относительно природы и судеб исповедального жанра вообще, когда научные точки зрения колеблются от утверждений о том, что "исповедальность разлита по поверхности нашей культуры" (91,19) до сомнений в самой возможности существования исповеди в письменной, литературной форме ( 94, 11).
На наш взгляд, воссоздание явлений и фактов жизни - даже лично пережитых впечатлений - не обязательно должно подразумевать наличие моментов психологического автобиографизма, второго непременного условия исповеди. Помимо чисто личностного фактора, и, в первую очередь, прямой зависимости исповедального текста от уровня религиозного сознания автора, есть немало причин, по которым этот древний жанр упорно сопротивляется теоретическому осмыслению с точки зрения своих жанровых признаков. Являясь вполне определенной жанровой реальностью, исповедь вместе с тем существует как бы на стыке других многочисленных жанров: религиозной исповеди и молитвы, проповеди, поучения и монолога, жития и автобиографии и т.д. Все это позволяет, с одной стороны, выводить ее происхождение как из монолога, так и из диалога, то есть жанров речевых, а с другой - произвольно связывать ее почти с любым из перечисленных выше прочих жанровых образований.
Следует сразу же отметить, что необходимое для любой исповеди самоосуждение как таковое возникает в результате осознания субъектом факта, что своими действиями ( или помыслами ) он нарушил какие-то определенные запреты, существующие в обществе, к которому он принадлежит. Однако лишь от характера последних зависит, имеем ли мы дело с признанием в общепринятом смысле этого слова как " открытом и откровенном сообщении о своих действиях, поступках" ( 130 ), понимаемом скорее в его социально-юридичес-

ниями о человеке и его месте в мире, и прочно укоренившимися в обществе христианскими взглядами на природу человеческого бытия, определяло характер творчества В. Розанова с закономерно присущим ему интересом к проблемам семьи и пола, человеческого духа и религии.
В своей книге "Легенда о великом инквизиторе Ф.М. Достоевского" Розанов отмечал: "Ни в какое время и ни у какого народа все тайники человеческой души не были так глубоко вскрыты, как это совершилось в последние десятилетия у всех нас на глазах" (116,21 ), Сказанное можно с полным правом отнести и к творчеству самого В. Розанова, создавшего принципиально новую форму литературного исповедального откровения, - лирико-философскую исповедь "Опавшие листья" - наиболее отвечавшую, по мнению писателя, потребностям нового времени и изменившемуся сознанию личности в XX веке.
Очень многое в личной и творческой биографии В. Розанова было теснейшим образом связано с достижениями современной ему русской религиозно-философской мысли и тем общественным движением второй половины XIX - начала XX вв., которое Макс Вебер весьма точно назвал "последним значительным движением интеллектуалов, объединенным если не единой, то во многих важных пунктах общей верой и, следовательно, близким к религии" ( 50,180 ) - то есть движением русской революционной интеллигенции. "Знатные образованные аристократы, - писал он, характеризуя особенности этой исторической эпохи, - объединились с представителями плебейского интеллектуализма, носителями которого были высоко образованные по своему социологическому мышлению и общим культурным интересам представители близкого к пролетарским кругам низшего чиновничества, в частности из земских учреждений ( так называемый третий элемент ), журналисты, учителя народных школ, апостолы революции и возникшая в социальных условиях России крестьянская интеллигенция. В 70-х годах ... с появлением народничества