Словесная пластика и архитектоника : От Батюшкова и Баратынского к Мандельштаму

• Автор: Капинос, Елена Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Новосибирск
• Количество страниц: 155 с.

Оглавление
Введение
Глава
Словесная архитектоника Батюшкова и Мандельштама
$ 1. Стихи Батюшкова и Мандельштама как «совершенство разыгрываемой формы»
$ 2. Эпиграмматическая предметность
§ 3. «Батюшков» Мандельштама
Глава 2.
«Вещественность» стиховой материи Баратынского и Мандельштама
$ 1. «Фактурностъ» материи у Баратынского и Мандельштама

§ 2. «Негативные» описания как средство создания обра- зов в поэзии Баратынского и Мандельштама
§ 3. Образ творчества Баратынского в поэзии Мандель- | штама
Заключение

Библиография

ВВЕДЕНИЕ
Словесная архитектоника и пластика тесно связана с другой, не раз подвергавшейся исследованию проблемой, - проблемой предметного мира лирики. «Формоориентированным» называет А.П.Чудаков восприятие поэтов, «отличающихся предметной точностью и наблюдательностью»'. К «формоориентированным» поэтам можно отнести Державина: предметный мир всегда становится объектом внимания при описании державинской поэтики . Функцию «репрезентации социального уклада» выполняет вещь в лирике Некрасова3, «деревенский колорит» передается через предмет у Есенина4 и т.д. Но вещественной репрезентацией социального уклада или «обстановочностью» не может быть исчерпан вопрос о предметности лирического произведения. По мнению И.Б.Роднянской, «...мир вещей в принципе не составляет специфического начала в лирике, и в границах целых эпох или стилей он может лежать на периферии ее возможностей»3. Подчиненное, «неспецифическое» положение вещей в лирике является
1 Чудаков А.П. «Предметный мир литературы» // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М., 1986. С.275 -280.
2 См. замечание о Державине С.С.Аверинцева: «В уютном, тяжеловесном, насыщенном запахами домашнем обиходе поэт ощущает не какую-нибудь иную, а ту самую красоту, которую он уже видел льющейся в блеске солнечных лучей «с синей крутизны эфира». Но увидеть ее могут только глаза, которые приучены глядеть на каждый предмет благодарно». См.: Аверинцев С.С. Поэзия Державина // Аверинцев С.С. Поэты. М., 1996. С.126.
3 См.: Чудаков А.П. Слово и предмет в стихе Некрасова // Чудаков А.П. Слово - вещь -мир. От Пушкина до Толстого. Очерки поэтики русских классиков. М., 1992. С. 55.
4 Коточигова Е.Р. Вещь в художественном изображении // Литературное произведение: Основные понятия и термины. М., 1999. С.45.
5 Роднянская И.Б. Лирический образ вещи в поэзии нашего века // Роднянская И.Б. Художник в поисках истины. М., 1989. С. 323.
следствием высокой предикативности поэтической речи, по своему характеру более всего напоминающей внутреннюю речь, законы построения которой описаны Л.С.Выготским6. С внутренней речью, субъективно ориентированной, сконцентрированной на «я», поэтическую речь роднит высокая сосредоточенность вокруг лирического «я»7, которая и поглощает все, к «я» не относящееся, в том числе и весь вещественный пласт лирического произведения. Таким образом, «сюжет», «обстановочность» лирического текста отходят на второй план, главным и единственным сюжетом лирики становится напряженное эмоциональное поле, созданное вокруг лирического героя, «властное установление поэтом своей позиции в хаотическом или не так упорядоченном мире, где поэт ощущает необходимость сам навязать порядок»8.
Пластичность и структурность как атрибуты внешней оформленности материи заставляют говорить о границах предметности. В отношении определений предмета в художественном произведении существуют разные мнения. А.И.Белецкий называет «вещью» только «орудия и результаты производства - искусственную обстановку, созданную человеком»9. Такой подход к вещи заостряет внимание исследователя на оппозиции природа/культура в художественном мире того или иного писателя. Для творчества Батюшкова, Баратынского и Мандельштама, ставшего объектом нашего исследования, оппозиция природы и культуры, безусловно, очень
6 См.: Выготский Л.С. Мышление и речь. М.-Л., 1934.
7 И.И.Ковтунова, рассматривая в составе лирического произведения слова с субъективным модусом, проиллюстрировала высокую предикативность поэтической речи. См.: Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. М., 1986.
* Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм: Эпос, лирика, театр. М., 1968. С.149.
9 Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по
теории литературы. М., 1964. С.209.

За кипарисною кормой.
Сюжетом путешествия на корабле и элегических раздумий, сопровождающих путешествие, «Меганом» сходен не только с «Тенью друга», но и с крымской элегией Пушкина «Погасло дневное светило», созданной по модели батюшковской «Тени друга» и нескольких поздних элегий Батюшкова. Крымская элегическая модель, по мысли О.Проскурина, формируется в творчестве Батюшкова (и затем заимствуется Пушкиным) на основе целого комплекса составляющих: использования топоса Крыма-Тавриды для создания мифа об «идеальном мире, земном рае, ликвидирующем горести любви»; лирического романа с неизвестной героиней из поздних элегий Батюшкова (корреспондирующего с мифом об «утаенной любви Пушкина), морских мотивов, влекущих за собой тему странничества, скитаний12. Мандельштам явно ориентируется на пушкинско-батюшковскую модель. В элегии Пушкина «Погасло дневное светило» к батюшковской теме безнадежности, разлуки и смерти из «Тени друга» добавляется тема надежды, воплощенная в мотиве ухода от «печальных берегов», сопровождающегося рефреном «Шуми, шуми, послушное ветрило, Волнуйся подо мной, угрюмый океан». Рефрен выполняет функцию слабого пуанта: печаль и горечь утрат, доминирующая в пушкинском стихотворении, вытесняется этими двумя строками, обладающими семантикой устремленности вперед. По сравнению с пушкинским рефрен «Ме-ганома» («Туда душа моя стремится, / За мыс туманный Меганом, / И черный парус возвратится / Оттуда после похорон!») контрастно оплот-нен, он не резонирует со всем стихотворением, а содержит краткое противопоставление внутри себя: устремленность вперед - «туда» тут же отзывается противоположным «оттуда». Пушкинский «шум» («шуми, шу-
12 Проскурин О. Юг как эксперимент // Проскурин О. Поэзия Пушкина, или Подвижный палимпсест. М., 1999. С. 56-135.