Роман М. М. Пришвина "Осударева дорога" в литературно-философском контексте эпохи

• Автор: Машкина, Ольга Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 229 с.

Оглавление
Введение
Примечания
Глава 1. Социокультурный контекст романа - сказки
М.М.Пришвина «Осударева дорога»
Примечания
Глава 2. «Осударева дорога» как философский роман
Примечания
Глава 3. Мифоноэтический аспект романа
«Осударева дорога»
Примечания
Заключение
Библиография
Введение
М.М.Пришвин по праву считается одним из классиков русской литературы, требующим нового прочтения на грани веков, поскольку в конце XX столетия как никогда становится актуальной философско-экологическая проблематика его прозы, заявленная уже в первых книгах («В краю непуганых птиц», «Жеиь-Шень») и сохранившаяся в последних («Осударева дорога», «Корабельная чаща»). Наиболее ёмко и открыто миропонимание М.М.Пришвина представлено в дневниках, дающих опору для изучения его наследия в полном объеме и иллюстрирующих его философский спор с веком. При всей изученности, творческое наследие М.М.Пришвина не освещено как национальная классика, преодолевающая раскол России на «белую» и «красную», как наследие «Серебряного века» в, новой культурной ситуации, и очень важно, что открылись дневники, позволяющие судить об истинной позиции писателя. Этим подспорьем исследователи- предшественники не располагали.
Предметом нашего исследования в работе является роман - сказка «Осударева дорога» — завершающее произведение, к которому сходятся все мотивы, темы, проблемы, ставшее литературным завещанием М.М.Пришвина. Финал творческого пути «певца природы», как ни странно, изучен меньше всего.
i Проза М.М.Пришвина начинает привлекать к себе внимание после выхода в свет первой книги «В краю непуганых птиц» (1905 г.). Критика в целом доброжелательно отозвалась на первые публикации писателя. Известные отклики (Р.В.Иванова-Разумника, В.В. Розанова, А.А.Блока, А.М.Ремизова, М.Горького) не столько оценивают, сколько полемизируют с концепцией художника. В 20-е - 30-е г.г. проза Пришвина советской критикой воспринималась как «уводящая» от современности: «о птичках, рыбках и цветочках».
Современное пришвиноведение включает ряд монографий, сборники
критических статей и воспоминаний, где сосуществуют самые различные оценки его творчества. Это свидетельствует о том, что сбылась его заветная мечта — найти «своего» читателя. На нынешний день пришвиноведение — это уже сложившаяся самостоятельная система понятий, ракурсов восприятия и осмысления творчества художника.
М. Горький в письме к М.Пришвину (1926 г.) предсказывал: «Вы делаете огромное дело, которое не скоро будет понято и почувствовано» [1, с.477]. Эта мысль становится актуальной в современной действительности, которую с этических позиций называют «временем Пришвина»[2, с.75], так как общество находится на пути к постижению традиционных нравственных, эстетических и культурных ценностей. М. Горький сыграл важную роль в послереволюционной судьбе М.М. Пришвина: дал определение пришвинской прозе («геооптимизм»), которое будет сопутствовать его творческой жизни в 30-е годы, как охранная грамота. По свидетельству Н.Федя, «сохранился черновик письма Максима Горького к главному редактору газеты «Правда» Л.З.Мехлису, из которого явствует, что тот подбросил писателю компромат на М.М.Пришвина, А.Платонова и П.Васильева. Горьковский ответ Мехлису ошеломляет: «...Пришвин, старый и верный ученик Иванова-Разумцика, конечно, неизлечим, но все же он — сравнительно с прошлым — продвинулся вперед и налево...» [3, с. 29].
Об особом характере реализма писателя говорили не только в 30-е годы, но пишут и современные исследователи. Так, Н.Замошкин отмечал: «Произведения М. Пришвина последних полутора десятков лет жизни — качественно важная ступень его творчества, питавшаяся соками народной жизни, а также и достижениями мировой культуры» [4, с. 140].
На особый характер реализма Пришвина, сформулированный самим писателем кратко, но твердо ("О хорошем писать, о душах живых, а не мертвых") указывает А.И.Хайлов в монографии «М. Пришвин. Творческий путь» (1960г.). Исследователь подчеркивает значимость этого жизнеутверждающего начала в творчестве писателя.

этих романах труд представлен как процесс борьбы: с человеком, с природой, со старым укладом жизни.
Говоря о другом романе Ф. Гладкова («Энергия»), критик А.Н. Власенко считает, что содержанием романа «является изображение социально -политического смысла строительства и социально-творческой работы людей» [16, с.130]. Он, видимо, даже не предполагает, что истинное творчество не должно зависеть от социальных, политических, идеологических условий. Нужно признать правоту А.Н. Власенко в том, что «Гладков исследует стиль большевистского руководства в действии» [16, с.136]. И уж тем более с уверенностью можно говорить, что в романе «Энергия» Ф.Гладков показывает трудовые будни партийного руководства на крупной стройке. Надо отдать должное тем критикам, которые с умилением отмечают, что герои Гладкова смысл жизни видят в том, «чтобы покорять стихии природы и ставить их на службу человеку» [17, с.162]. Только почему-то от них ускользает действительный смысл происходящего.
О строительстве крупного промышленного комбината рассказывает и К.Паустовский в документальной повести «Кара-Бугаз» (1932г.). Он показывает крушение векового быта кочевников, когда на пустынные земли врывается машинная техника. От Гладкова его отличает стремление уйти от пафосной оценки происходящего и показать, как всё в действительности совершалось.
«Летопись» первой пятилетки, подобную романам Ф.Гладкова, создаёт М.Шагинян. Учебные пособия называют роман «Гидроцентраль» философским, включающим .«пафос революционных перемен не только в экономике, но и во внутреннем мире человека» [18, с.5]. С точки зрения Л.Скорино, в романе «Гидроцентраль» в образах центральных героев воплощена именно эта сторона новой действительности: «...разбуженная энергия людей, простор, который революция дала «творческому инстинкту» отдельной личности» [18, с.266]. Не совсем понятно, что имела в виду исследовательница, употребляя сомнительную метафору «творческий