Русские поэты-романтики XIX-го века в восприятии А. Блока : Семантика реминисценций и аллюзий

• Автор: Чой Чжон Сул
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 175 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение
Глава первая: Блок и Жуковский

Глава вторая: Блок и Лермонтов
1. Лермонтовские, реминисценции и аллюзии в лирике
А. Блока
2. Стихотворение Лермонтова «Благодарность» в восприятии А. Блока
Глава третья: Блок и Ап. Григорьев

Заключение
Список литературы

Введение
Рост поэта в определенной мере обнаруживается в его отношении к поэтическим традициям. Блок - лирик, который многое органично воспринял у своих предшественников, глубоко переживая, порой переосмысляя близкие ему идеи, мотивы и образы. В самый ранний период творчества он больше подражал, улавливая в стихотворениях Жуковского, Лермонтова, Фета, Вл. Соловьева сходные с его собственными настроения и раздумья. Он интуитивно искал предтечей своего мировосприятия и художественного сознания. Поэтическое вдохновение нередко рождалось именно при соприкосновении со знакомыми формами, ритмами, темами, образами, строчками. Они невольно заимствовались Блоком для выражения смутных картин и волнений юности, пока постепенно не сложилась его неповторимая художественная система, когда, говоря словами Блока о Лермонтове, «поэт претворил в себе все влияния литературы и жизни и стал самим собой».1 «Чужое» в юные годы было настолько созвучно душевной и духовной жизни певца «Прекрасной Дамы», что воспринималось им почти как свое. Со временем отношение Блока к лирикам-предшественникам изменилось: творчество учителей становилось частью его огромного, своеобразного поэтического мира, обеспечивая глубину подтекста и широту символистского контекста.
Есть необходимость ещё и ещё раз пристально рассмотреть на материале творчества Блока символистскую эстетику как плодотворную трансформацию эстетики романтизма, как символизацию романтических представлений, тем, мотивов и образов. 3. Н. Гиппиус в письме Блоку от 24 апреля 1903 г. восклицала: «О, роман-

тизм! Он хорош лишь преображенный!»2 Блок на рубеже веков был одним из виднейших творцов преображенного романтизма («символистского романтизма», если можно так выразиться). Романтизм для Блока - вечно обновляющаяся форма эмоций, способ восприятия и постижения бытия, испытания себя в мире.
Бесспорно, что в творчестве романтиков Х1Х~го века уже существовали определенные символистские тенденции.3 Поэтому активное, сознательное обращение символистов к поэтическим реалиям русского романтизма являлось делом естественным. Но это была художественная интерпретация в процессе усвоения традиций. Как писала Л. Я. Гинзбург, «Взаимодействие традиции, наследия прошлого с утверждением нового - это вечное взаимодействие, которым живет эстетический акт».4 В восприятии Блоком романтических традиций поэзии XIX в. ключевую роль играет «большой» контекст его лирики как самобытное художественное явление по-эта-символиста. Особенности поэтики Блока, связанные с создающими этот контекст факторами, важны при исследовании проблемы восприятия им романтических традиций и конкретных образцов русской лирики его предшественников.
Главная художественная цель «лирической трилогии» (или «романа в стихах») заключается в том, что она представляет собой единый символический текст, воплощающий миф о «пути».5 Учитывая это единство лирики Блока, исследователи, указывая на её кровную связь с романтической поэзией XIX в., писали о новом соотношении в мире художника между «временным» и «вечным», между «я» и «не-я». В центре внимания Блока - образ человека, «живущего во времени ради вечного»6 и саморазвивающегося в поисках синтеза «феноменального» и «ноуменального». Сущность блоковской художественной концепции - мифологизированный ав-

ниями как предвестниками чего-то необычайного, великого, гармоничного, в определенной мере навеян поэзией Жуковского.
По-своему интересен в этом плане и другой поэтический мотив, Он сопряжен с образными картинами отражения ночных небесных светил (звёзд, луны) на водной поверхности. В сознании художников романтического склада это могло означать метафизическую взаимосвязь «земли» и «неба», выражать идею мирового единства, гармонии. И. Виницкий не без оснований заметил, что в балладах Жуковского «изначальная гармония мира (чаще всего символизируемая отражением земли и неба в глади озера или реки - ср. в «Людмиле»: «Месяц в водный ток глядится») нарушается человеком, и следствием этого нарушения оказывается погружение природы в хаотический и «гробовой» мрак холодной ночи...».41 Несколько иначе, в другом контексте, живописал Жуковский образ небесного светила в стих. «Подробный отчёт о Луне» (1820):
В зерцало ровного пруда Гляделось мирное светило,
И в лоне чистых вод тогда Другое небо видно было.
Образ «другое небо» здесь можно воспринимать двояко: и как причудливое отражение небесной сферы, и как вышний, горний мир,
В лирике раннего Блока обратим внимание на стих, «Не легли еще тени вечерние...» (1899), вошедшее в цикл «Ante Lucem». Это произведение с явными атрибутами символистского текста: недоговоренностью, полисемантикой мотивов и лексики и т.д. Для нас в данном случае важны следующие строки: «Не легли еще тени вечерние, /А луна уж блестит на воде. <...> Бледный месяц блестит на воде... <...> В этом блеске великое чуется...» (1, 25).