Образы античной идеи судьбы и их роль в формировании этических добродетелей мудреца

• Автор: Родзинский, Дмитрий Леонидович
• Шифр специальности: 09.00.05
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 128 с.

Содержание
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. РАЗУМНЫЕ ОБРАЗЫ АНТИЧНОЙ ИДЕИ СУДЬБЫ
1.1. Мойра: предустановленный удел человеческой жизни
1.2. Дике: проекция космической гармонии в добродетели справедливости
1.3. Логос: умопостигаемый безличный закон мироздания в жизни мудреца
1.4. Ананке: объективная необходимость естественного бытия
1.5. Адрастия: неизбежный закон космического оборотничества или теория метемпсихоза
1.6. Нус: ум мира
ГЛАВА 2. ВНЕРАЗУМНЫЕ ОБРАЗЫ АНТИЧНОЙ ИДЕИ СУДЬБЫ
2.1. Тюхе: роль случая в жизни мудреца
2.2. Геймармене: идея рока в античной философии
1.3. Фортуна и мудрец
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Разум заставляет нас признать, что всё происходит от судьбы. Цицерон. “О дивинации”, I кн., IV, 125.
Добродетель — подражание первообразу.
Плотин. “Эннеды”, I, 2, 2-4.
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования
Идея судьбы одна из фундаментальнейших категорий античного мировоззрения, охватывающая и формирующая буквально все области человеческой жизни. Судьба в античном сознании не является чем-то случайным и не обязательным, она управляет всем мирозданием, обобщая различные области космоса в персонифицированные образы природных стихий, богов, демонов. Будучи первопринципом и последним основанием всякого бытия, судьба проявляет себя в закономерностях природно-космической жизни в образах Логоса, Ананке, Геймармене; в социальной жизни как Дике, Фортуна, Тюхе; в особенностях индивидуальной доли человека, как Мойра, Адрастия, Аластор.
Судьба предстаёт перед индивидуумом как вполне объективно существующий чувственно-материальный космос, который играл роль парадигмы, прекрасного первообраза, источника для подражания сообразуясь в поведении с которым можно было достичь гармонии со вселенной. Именно поэтому, любые проявления космической судьбы для добродетельного мужа выступали в комплексе онтологических, гносеологических и этических проблем, как единство Истины, Блага и Красоты.
Судьба в античности не только предопределяла жизненный путь человека, но, овладев его помыслами и желаниями, формировала в нём и характерную для его мировоззрения свободу (интеллектуальную, волюнтаристскую, мистическую, героическую), что не могло не повлиять на важнейшие представления о смысле жизни, счастья, добре и зле и т.д. Кос-

мологический характер античного мировоззрения включал человека в структуру мироздания, где он становился её неотъемлемой, хотя и не главной частью.
В то же время, мудрец, как “начало, середина и конец всей античной философии” является эталоном нравственного поведения в силу своей абсолютной включённости в тайную для обыденного сознания жизнь космоса. Всякое проявление индивидуальной судьбы символизирует для великого мужа “дыхание космоса”, сообразуясь с которым он отражает своё совершенство, утрачивая при этом частное бытие, но обретая общее с миром сознание. Становясь “языком этой высшей субстанции” её персонифицированным образом, мудрец живёт и мыслит, демонстрируя свою “божественную” природу. Ещё Аристотель определял мудреца как того, кто не только знает следствие из принципов, но и обладает истинным знанием этих принципов..Ему не ведома своя собственная польза, при том, что знает он предметы совершенные, достойные удивления, сложные и божественные... (Никомахо-ва этика VI, кн.7, 1141а17-в7)
Диалогами мудреца с образами судьбы буквально пронизано все античное философское мировоззрение: у Гомера встречаем рассуждение о невозможности для кого бы то ни было избежать своей судьбы (мойры), которое он вкладывал в уста Гектора (“Илиада” VI, 486-488) и Ахила (“Одиссея” XXIV, 28-29). Фалес полагает, что “сильнее всего — неизбежность (ананке)” (Диоген. Лаэрт. I, 35). Гераклит объявил “сущностью судьбы Логос, пронизывающий по определению судьбы” (Диог. Лаэрт. IX, 7, 8). Демокрит считал по свидетельству Аэция, что “ни одна вещь не возникает беспричинно, но все возникает на каком-нибудь основании и в силу необходимости (ананке) (I, 25, 4). У Платона сущность судьбы определяется в “Федре” (248 с) под именем “закона Адрастии”. У Солона в “Элегиях” находим: “но и молчание храня, знает Правда (Днке), что есть и что было...” (I, 15-16) и т.д.
Все эти образы античного концепта персонифицируют определение законов, которые с неизбежностью осуществляют предустановленное своим непознаваемым первоедин-ством мировой хаокосмической судьбы, в “диалоге” с которыми и рождаются совершенные добродетели мудреца как демонстрация космологической сущности античного мировоззрения совершенного мужа.

ются отрывочными. Это, собственно, и не знание, а всего лишь мнение. Раздробленность “знаний” не позволяет им задуматься о единстве знания: софисты много знают, но мало понимают; они сведущи, но не мудры. Поэтому лишь подлинные знания, вписывающие человека в структуру общего мироздания, позволят человеку разумно использовать средства, которыми он располагает, например, богатство и здоровье, для достижения благополучия и счастья (см. Платон. Евтидем, 281 а-Ь). Отсюда он строил следующий силлогизм: богатство и здоровье сами по себе ни добро, ни зло. Они становятся тем или другим в зависимости от знания или невежества. Стало быть знание — благо (аваШоп), невежество — зло (Какой). Таким образом, знание добра и зла обретает этический характер и становится не просто теорией, а нравственно-волевой направленностью творить добро и избегать зла. Так, Сократ тесно связал знание с моралью, считая, что подлинное знание — то, которое обнаруживало себя в акте выбора.
Центральным вопросом морали для Сократа вставал вопрос о выборе, который предполагал глубокое познание и самопознание. Познание обнаруживало себя в необходимости различать, что зависит от самого человека и что от него не зависит. Здесь заключены границы свободы и несвободы человека, ибо ему подвластно лишь то, чем он обладает. Таким образом, человек свободен в своем выборе лишь в той мере, в какой он знает самого себя, свои силы, свои способности. Его разумный выбор на основе самопознания и есть “добродетель знания”, которая приводит его к благу, к счастью. Сократ был убежден, что в поведении человека нет ничего сильнее знания, оно всегда и во всем переживает и удовольствие, и все прочее. (Платон. “Протагор” 358 с.). Ошибка же в выборе - есть факт недостатка знания (там же, 387 ё).
Афинский мудрец считал, что кто приобрел одно из проявлений добродетели, например, мужество, тем самым приобрел и остальные виды добродетели (Платон. Протагор 349 Ь-с).
В области общинно-родовой формации судьба была понятием мифологическим. В период ранней классики, то есть зарождающегося рабовладения, она стала понятием натурфилософским, в период же эллинизма, она стала категорией логики. Это значит, что вся древняя мифология и вся классическая натурфилософия прибрела в век эллинизма характер