Медиевисты публичной библиотеки (1920-1940-е гг.) : Историко-биографические исследования

• Автор: Вольфцун, Людмила Борисовна
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 286 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Сломанные судьбы и нереализованные возможности
§ 1. В. В. Бахтин
§ 2. С. А. Ушаков
§ З.Н. С.Цемш
Глава И. В. С. и А. Д. Люблинские и Публичная библиотека
§ 1. В. С. Люблинский
§ 2. А. Д. Люблинская
Глава III. В. Н. Бенешевич и Публичная библиотека
Заключение
Источники и литература
Введение
Тема настоящей работы «Медиевисты Публичной библиотеки (1920 - 1940-е годы): Историко-биографические исследования» представляет значительный научный интерес как для истории отечественной медиевистики, так и для истории Государственной Публичной библиотеки1.
Императорская Публичная библиотека, основанная в 1795 г. и открывшаяся для читателей в 1814 г., на протяжении всей своей истории была не только хранилищем книг и рукописей, но также крупным и своеобразным научным центром. По замыслу своих создателей, она должна была соединять книжные и художественные коллекции, иметь обсерваторию и физический кабинет, являться тем местом, где с наибольшей полнотой были бы собраны творения человеческой мысли. Не случайно основным принципом устройства Библиотеки до 1930 г. было деление по отраслям наук, так называемая отделенческая структура. Эти отделения были своего рода библиотеками в Библиотеке со своими каталогами, со всем комплексом материалов по определенной отрасли, начиная от книг, периодических изданий, карт до предметов искусства и материальной культуры. Во главе Библиотеки стояли, как правило, широкообразованные люди, придававшие большое значение изучению ее богатств; среди сотрудников были выдающиеся ученые — историки, филологи, востоковеды, философы, искусствоведы2. Требования, предъявлявшиеся к библиотекарям Императорской Публичной библиотеки, были чрезвычайно высоки и нормой для них считалось «иметь положительные сведения в библиотечной науке, знать древние языки и несколько новейших, историю политическую, и преимущественно историю литературы, а также обладать энциклопедическим образованием и иметь ясное представление о системе наук»3. Эти тради-

ции и роль Публичной библиотеки как научного учреждения продолжали сохраняться вплоть до конца 1920-х годов.
Революция 1917 г., охватившая в той или иной степени почти все сферы человеческой жизни, коренным образом повлияла и на ситуацию в российской исторической науке. Традиционными центрами ее изучения являлись университеты и академические учреждения. Новый строй, провозгласивший диктатуру пролетариата и признававший единственно верной одну идеологию (марксистско-ленинскую), рассматривал историю как идеологическую дисциплину и сразу же по окончании гражданской войны приступил к строительству советской исторической науки на соответствующих основаниях. Она должна была развиваться в специально созданных партийных учреждениях, таких как Коммунистическая академия и Институт красной профессуры, задача которых состояла в подготовке марксистских кадров и разработке актуальных тем. В число последних входили темы, посвященные классовой борьбе и революционному движению, причем хронологически безусловное предпочтение отдавалось периоду новой и новейшей истории.
Стремясь обеспечить свое лидирующее положение на идеологическом фронте, правящая партия прибегала к радикальным и насильственным мерам. С 1921 - 1922 гг. началась перестройка высшей школы: историко-филологические факультеты были преобразованы в факультеты общественных наук, представители старой профессуры (в том числе ряд выдающихся историков-медиевистов, таких, как И. М. Гревс, О. А. Добиаш-Рождественская, А. Г. Вульфиус,
В. Н. Бенешевич) под разными предлогами были отстранены от преподавания. Некоторые крупные ученые, как А. А. Васильев, выбрали для себя эмиграцию, другие, как Л. П. Карсавин, были изгнаны из страны. Целые области исторической науки, связанные с изучением древности, средневековья, истории религии и духовной культуры бы-

(ССК), отмечала, что «В. В. Бахтин осуществил за минувшие полгода - и осуществил с знанием дела и совершенством, вызывавшим уважение даже экспертов польской стороны - крайне ответственную работу обследования и классификации одного из труднейших и неразобранных фондов Российской Публичной Библиотеки — ее средневекового латинского фонда, на предмет выделения из него у нас польских культурных ценностей»13.
Как ни парадоксально, но именно тревожные 20-е годы стали временем наиболее интенсивного изучения западного, в особенности латинского, рукописного фонда. Вынужденная необходимость срочного выполнения условий Рижского договора, привлечение к этому труду не только сотрудников Рукописного и других отделений Публичной библиотеки, но и Академии материальной культуры, мобилизация молодых научных сил - все это дало толчок к большой исследовательской работе. В 1924 г., вспоминая о том времени, О. А. Добиаш-Рождественская писала: «Фактически наша работа началась раньше “под угрозой изъятия”. Это, во всяком случае, было первым поводом приставить к западным рукописям присяжных работников, ввести в штат»14. Действительно, колоссальный объем работы, сжатые сроки, обусловленные договором, стали не только поводом, но и причиной для создания западной группы, в которую кроме О. А. Добиаш-Рождественской входили В. В. Бахтин и С. А. Ушаков.
«Наши молодые сотрудники, в данном случае мои ученики, которые как три сестры могли горевать, что они много слишком пригодились со своей латинской палеографией. Но это - некоторая диверсия. Она, впрочем, естественно вытекает из задачи дать некоторое представление о том движении, какое вообще последние годы совершается в Рукописном отделении Публичной Библиотеки, движении, связанным: 1., с операци-