Ленин и его политическое окружение в новейшей историографии, 1987-1999

• Автор: Котеленец, Елена Анатольевна
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 315 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ_
Глава
ЛЕНИН И ЕГО СПОДВИЖНИКИ:
ПРЕОДОЛЕНИЕ АГИОГРА ФИЧЕСКОГО ПОДХОДА В “ПЕРЕСТРОЕЧНОМ” ПРОЦЕССЕ ОБНОВЛЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ ЗНА НИЙ.
1987—1991 гг
1Л Советские традиции и формирование новых условий и направлений развития лениноведения
1.2 Феномен “антиленинианы”
1.3 Ленинские единомышленники и оппоненты в контексте переосмысления “политического завещания” и истории ухода вождя
1.4 Сталинизм — перерождение ленинизма или российского бюрократизма? Начало дискуссии

Глава
ОЦЕНКА РОЛИ И ЗНА ЧЕНИЯ ЛЕНИНА, БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ЭЛИТЫ В КОНТЕКСТЕ “ПЕРЕПИСЫВАНИЯ” РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ.
1991—999 гг,
2.1 Новый этап российского и зарубежного лениноведения: причины тенденциозности
2.2 Изучение личностной детерминанты политической биографии и становления культа личности Ленина
2.3 Межличностные отношения в ленинском окружении: новое направление исследований
2.4 Современные споры о проблемах взаимосвязи и преемственности ленинизма и сталинизма
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРА ТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Владимир Ильич Ленин является одной из самых масштабных и сложнейших фигур XX века. Поэтому ни один из историков новейшего времени прямо или косвенно не обходит его личность, деятельность и наследие. Однако смена общественно-политического строя, современные
трансформации актуализировали эту проблематику, вызвали резкое повышение научного и общественного интереса к личности Ленина и его политическому окружению. Публикации по этой теме приняли лавинообразный характер.
Каждое десятилетие вносило свои особенности в осмысление образа Ленина. Начиная с середины 1920-х годов изучение Ленина и его окружения велось в условиях обожествления вождя и верных соратников. В. В. Шульгин в своей книге “Три столицы” тогда написал, что Владимира Ульянова “под именем Ленина сделали Далай-Ламой, бесповоротно установив учение о ленинской непогрешимости с такой яркостью, что сам папа мог бы позавидовать! Тут совершилось то, против чего предупреждает вторая заповедь, гласящая, “не сотвори себе кумира”... Союз Советских Социалистических Республик сейчас страна типичного идолопоклонства...” (1).
1980—1990-е годы, наоборот, вошли в историю как время развенчания, “упрощения”, “выпрямления” Ленина в угоду

Кларка являлся Р. Пайпс, подчёркивавший “достижение” историков СССР в искажении до неузнаваемости фактов, относящихся к жизни и деятельности Ленина. Далее следовали интересные, действительно “для служебного пользования”, но весьма противоречивые признания о том, что “да, хрестоматизация и обеднение биографии В. И. Ленина, как и догматизация ленинизма и марксизма вообще, у нас действительно происходили”.
Однако, выступая против фетишизации образа Ленина, пополняя его жизнеописание фактами и обстоятельствами, отсутствовавшими в нашей официальной литературе, западные советологи, как правило, этим не ограничиваются, а стремятся посягнуть и на образ Ленина, сложившийся в нашей стране и во всем мире после его смерти. Образ основателя первого социалистического государства стал символом, персонификацией социалистического идеала. Ленин обрёл черты национального и интернационального героя, и его посмертный культ не имеет ничего общего с прижизненным культом Сталина, столь же неприглядным, как и его тотальная посмертная “декультизация”. Бесцеремонно “развенчивать” эту сторону вождя двух русских революций, 1905—1907 и 1917 годов, по существу народную святыню, не так уж трудно из далекого зарубежья, где тем не менее ревностно почитают, например, “отцов-основателей” американской конституции и государственности. Лишить идеала, национального и социалистического, — вот подспудная задача этого “третьего удара”” (34).