Исторические методы исследования интеллигенции : концептуальные основания и когнитивные возможности

• Автор: Уваров, Павел Борисович
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Челябинск
• Количество страниц: 405 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ ВЫБОРА МЕТОДОВ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
1.1. Отечественная историография интеллигенции в свете проблем современного исторического познания
1.2. Дедуктивно-исторический принцип как основа выработки исторических методов исследования интеллигенции
ГЛАВА 2. «ДЕДУКТИВНАЯ АРХЕОЛОГИЯ» КАК КОМПЛЕКС МЕТОДОВ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.
2.1. Дедуктивно-моделирующий метод как способ объективации феномена интеллигенции
2.2. Дедуктивно-генетический метод определения предпосылок зарождения интеллигенции в контексте секуляризации социума.
2.3. Дедуктивно-структурный метод выявления функций и социальных интересов интеллигенции в условиях неопределенностного коммуникативного формата
ГЛАВА 3. РОССИЙСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ КАК ОБЪЕКТ ДЕДУКТИВНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ
3.1. Формализация исторического пространства зарождения и формирования российской интеллигенции
3.2. Генетические, функциональные и социальные особенности российской интеллигенции на этапе ее зарождения и формирования
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Введение
Современная Россия вновь, как и в XVIII — начале XX вв., стремится превратиться в общество западного типа, с присущими такому обществу экономическими, политическими и культурными характеристиками. На эту цель были направлены реформы, начавшиеся в конце 80-х гг. XX в. и продолжающиеся до сих пор.
Насущная времени историко-теоретическая экспертиза проблем вестернизации России неизбежно обращает внимание нации к проблеме интеллигенции в отечественной истории. Еще в начале XX в. известный русский философ, богослов-публицист С.Н. Булгаков подметил неразрывную связь между судьбой интеллигенции и процессом «озападнивания» России: «Худо ли это или хорошо, но судьбы Петровой России находятся в руках интеллигенции, как бы ни была гонима и преследуема, как бы ни казалась в данный момент слаба и даже бессильна эта интеллигенция. Она есть то прорубленное Петром окно в Европу, через которое входит к нам западный воздух, одновременно и живительный, и ядовитый. Ей, этой горсти, принадлежит монополия европейской образованности и просвещения в России, она есть главный его проводник в толщу стомиллионного народа, и если Россия не может обойтись без этого просвещения под угрозой политической и национальной смерти, то как высоко и значительно это историческое призвание интеллигенции, сколь устрашающее огромна ее историческая ответственность перед будущим нашей страны, как ближайшим, так и отдаленным! Вот почему для патриота, любящего свой народ и болеющего нуждами русской государственности, нет сейчас более захватывающей темы для размышлений, как о природе русской интеллигенции <...>»’.
Прошло без малого сто лет, но размышления С.Н. Булгакова выглядят столь же актуальными, как и на рубеже XIX и XX вв. Современный социолог,
1 Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозных идеалах русской интеллигенции) // Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Из глубины. Сборник статей о русской революции. М.: Молодая гвардия, 1991. С. 33.

философ и историк Ю.Н. Давыдов говорит о проблеме интеллигенции как о «давно уже выдвинувшейся на передний план, а в посттоталитарной России ставшей едва ли не центральной»1. Это связано с тем, что интеллигенция продолжает оставаться активным участником вестернизации страны. Именно она демонстрирует цивилизационные ценности Запада внутри российского общества через сферы своей профессиональной деятельности (образование, наука, СМИ, искусство и т.п.). Степень ответственности, лежащей на ней, требует четкого научного осмысления границ ее реального воздействия на общество, а также природы ее собственных социально-исторических интересов.
Научное внимание к социальному феномену интеллигенции актуализируется и весьма динамичным ростом ее общего влияния в социуме на протяжении всего периода Нового времени. Технизация общества, развитие информационных технологий, высокая заинтересованность в инновациях усиливает ценность интеллектуальных ресурсов в экономике, фактически превращая интеллигента/интеллектуала2 в универсального менеджера современной цивилизации, ее главного управленца. В современном, так называемом информационном, обществе интеллигенция, по мнению многих философов, политологов, социологов, становится ведущей социальной группой. Рост влияния и социальных возможностей интеллигенции заметно контрастирует с зыбкостью и неуловимостью ее научно-понятийного отражения. До сих пор нет четкого научного определения интеллигенции, статика которого давала бы ключ к динамике исторического существования данной общественной группы. Атрибуты принадлежности к интеллигенции часто выглядят противоречивыми, произвольными, оценочными по своему характеру. Кроме того, обращает на себя внимание крайне резкая по-ляризованность оценок места и роли интеллигенции: от откровенно комплиментарных до яростно-агрессивных, наподобие розановской мысли-вскрика из «Мимолетного»: «Пока не передавят интеллигенцию — России нельзя жить»3.
1 Давыдов Ю. Два подхода к пониманию российской интеллигенции. М. Вебер и «Вехи» // Свободная мысль. 1991. №18. С. 15.
2 Данный универсальный форма-термин заимствован у A.B. Квакина.
3 Розанов В.В. Мимолетное. 1913 год//Собрание сочинений. М.: Республика, 1994. С. 292.

стью, что массовость обязательно гарантирует надежность «кирпичиков» истории. В современных работах, посвященных методологии науки, достаточно убедительно ставится под сомнение принцип автономности фактов от исследовательских манипуляций и ментальности самого исследователя (собственно, это демонстрирует и рис.2). «Факты и теории связаны друг с другом гораздо более тесно, чем допускает принцип автономии. Не только описание каждого отдельного факта зависит от некоторой теории <...>, но существуют также такие факты, которые вообще нельзя обнаружить без помощи альтернатив проверяемой теории и которые сразу же оказываются недоступными, как только мы исключаем альтернативы из рассмотрения»1, - утверждает в своей работе «Против методологического принуждения» один из самых глубоких и оригинальных современных философов и методологов науки П. Фейерабенд. Другой философ и лингвист Б.Л. Уорфф, вклад которого в лингвистическую философию можно сравнить только с вкладом ее создателя Л. Витгенштейна, отстаивал концепцию, что язык не только средство описания фактов, но и источник их создания: «Заметно различающиеся грамматики направляют к наблюдениям разных типов»2.
Иными словами, исследователь замечает, выбирает, «иссекает» из окружающей действительности то, что подтверждает его видение действительности, актуализирует его картину мира. Как и всякий другой человек, исследователь может быть бессознательно избирателен в восприятии реальности, потому что любой человек, собирающий информацию об окружающей его действительности, не столько проводник этой информации, сколько информационный фильтр. Культ факта неразрывно связан с недооценкой и даже предубежденностью в отношении дедуктивного подхода к изучению истории. Теоретические построения, кроме их безусловных положительных технологических функций, известных всем, в меньшей степени опасны для научной объективности, так как по самой своей сущности обречены на массовую экспертизу со стороны научного сообщества, а по природе своего происхождения не могут так же успешно
1 Фейерабенд П. Против методологического принуждения // Избранные труды по методологии науки. М.: Прогресс, 1986. С. 170.
2 Там же. С. 372.