Керамический комплекс Низовьев Дона в XI - XV вв. : типология и хронология

• Автор: Масловский, Андрей Николаевич
• Шифр специальности: 07.00.06
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 247 с. : ил. + Прил.(с. 248-495 : ил.)

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. Керамический комплекс поселений Х1-3 чет. XIII вв.
Глава 2. Типология керамического комплекса Азака Глава 3. Керамический комплекс XV в.
Глава 4. Эволюция керамического комплекса низовьев Дона в Х1-ХУ вв.
Заключение
Список литературы
Архивные источники
Приложение 1. Статистические таблицы
Приложение 2. Графики
Иллюстрации

ВВЕДЕНИЕ Раздел 1.
Регион низовьев Дона на протяжении эпохи античности и средневековья находился на стыке кочевого и оседлого миров. Политическая нестабильность и частая, по историческим меркам, смена кочевых этносов многократно приводила к гибели оседлой жизни в степной полосе Восточной Европы. Однако всякий раз, когда в степи устанавливалось относительное спокойствие, вдоль морского побережья и на степных реках появлялись поселения земледельцев, рыбаков и ремесленников. Гарантией такого спокойствия, в идеале, выступала государственная власть, и степень развития оседлости напрямую зависела от прочности этой власти. Оседлая жизнь возникала и в отсутствии сильной государственности у кочевников при условии длительной хозяйственной и политической стабильности в регионе. Механизм такого сосуществования не вполне ясен. Возможно, что посредником во взаимоотношениях кочевников и оседлых становились группы населения этнически родственные кочевникам, но перешедшие к ведению комплексного полуоседлого хозяйства или поселявшиеся на территории возникающих поселений.
Взаимодействие оседлого и кочевого хозяйственных укладов было неизбежным. Причём в этом взаимодействии были намного более заинтересованы кочевники. Для этого существовало две основных причины. Во-первых, кочевое хозяйство не является самодостаточным. При всей его замкнутости и натуральности, и даже наличии в его среде ряда ремесел оно нуждается в продуктах земледелия, прежде всего в зерне. Особенно эта нужда обострялась для беднейших слоев кочевого общества в кризисные моменты, например при джуте (массовом падеже скота в зимний период, как правило, из-за слишком толстого слоя выпавшего снега), который отнюдь не был редким явлением или эпизоотиях. Необходимы были и продукты ремесел, прежде всего металлообрабатывающих, минимально развитых в кочевой среде. В отличие от предметов роскоши, без которых кочевники могли и обойтись, потребность в металле была насущной и каждодневной. Продукты оседлого хозяйства были необходимы всем социальным группам кочевого общества. С другой стороны скотоводы были заинтересованы в рынке сбыта продуктов своего хозяйства - скота, кож и наиболее заинтересована была в этом кочевая аристократия. По мере накопления в её руках материальных ресурсов возрастала необходимость в их реализации, и приобретение предметов роскоши было только одним из путей для этого. Другим путём было развитие городов, с монументальными сооружениями в них. Таким образом, во взаимодействии оседлого и кочевого хозяйств были заинтересованы все социальные группы кочевого общества.
Во-вторых, при ведении кочевого хозяйства среди ландшафтов благоприятных для земледелия сама его эволюция неизбежно приводила к выделению оседлых и полуоседлых земледельцев, в которых превращались кочевники по разным причинам потерявшие скот. Хотя для кочевника этот путь был непривлекательным, и при малейшей

возможности он возвращался к кочевой жизни, тем не менее, сама логика развития кочевого хозяйства в стабильных условиях достаточно быстро приводила к появлению избыточного населения. Это избыточное население и превращалось в жителей городов и деревень. При этом практически всегда на этих же поселениях разными путями появляются и иноэтничные группы населения. Подобный путь потенциально был менее конфликтным для сосуществования различных хозяйственных укладов и легче, чем просто переселение групп оседлого населения в чужеродную кочевую среду.
Низовья Дона занимают в процессе взаимодействия кочевого и оседлого населения особое место. Во-первых, этот микрорегион обладает значительными запасами ценных сортов рыбы, в получении которых у оседлого населения более южных регионов была большая потребность. Во-вторых, этот район был одним из наиболее удобных мест для налаживания торговли между миром Средиземноморья и миром степей. Отсюда можно было вывозить и продукты скотоводства, а при развитии оседлой жизни именно отсюда было проще всего вывозить зерно в нуждающиеся в нём районы Причерноморья и Средиземноморья.
Хронологический отрезок от исчезновения памятников салтово-маяцкой культуры до окончательного распада Золотой Орды был последним периодом сосуществования оседлого и кочевого мира в степях Восточной Европы до их присоединения к России. В конце этой эпохи завершается существование определенной культурной традиции оседлого населения Причерноморских степей и предгорий Северного Кавказа, ярким проявлением которой было гончарное производство.
Изучение керамического комплекса этого временного интервала тем более важно потому, что он является практически единственным доступным на настоящий момент источником информации об оседлом населении данного региона. Письменные свидетельства достаточно обрывочны. Погребальные памятники либо неизвестны, либо малоинформативны. Исследовать жилые постройки, по преимуществу наземные, на территории давно распахиваемых поселений затруднительно. Вещи, изготовленные из других материалов достаточно редки. Керамический же материал из раскопок и сборов многочисленен. Кроме того, для исследователя он интересен тем, что новые находки позволяют проверять умозрительные построения и таким образом дают возможность для проведения контрольных экспериментов.
Изучаемая эпоха может быть разделена на четыре периода с различными условиями для существования оседлых поселений и, соответственно, по-разному обеспеченных источниками. Первые два из них (2 пол. Х-Х1 вв. и XII - сер. XIII вв.) характеризуется в целом неблагоприятными условиями для существования оседлой жизни. При этом начальный этап (2 пол. Х-Х1 вв.), время господства в степях печенежских племен, торческого нашествия и первых десятилетий половецкого господства практически лишен памятников пригодных для изучения. Это не значит, что их не было вовсе, но при тех возможностях датировки керамических комплексов, которыми мы располагаем, дать однозначный ответ на вопрос об их существовании не представляется возможным. Вероятно, только в нач.-1 пол. XII в. в процессе стабилизации хозяйственной системы

характерна только для этого хронологического периода, поэтому это поселение не было включено мной в список.
Остальные группы керамики на Казачьем Ерике представлены крайне немногочисленными находками, но о некоторых следует сказать отдельно. Отмечены грубые лепные красно глиняные горшки, орнаментированные насечками по венчику и прочерченным зигзагом (рис.43, 6), Аналогии им можно найти в материалах Белой Вежи (Плетнева, 1959. С.239, рис.27), где она интерпретируется как касожская керамика, при всей условности этого определения. Исключительно редки, но при этом своеобразны и потому могут служить хронологическим маркером амфоры с очень специфической формовочной массой (рис.44, 3). Кроме Казачьего Ерика они отмечены на Петровском и Новомаргаритовском поселениях. Единичны фрагменты пифосов (рис.44, 4) (Волков, 2003. С.111). Некоторые находки сложно отнести к той или иной группе. Крышка, от которой сохранилась массивная ручка, орнаментированная оттисками лопаточки (рис.43, 5) имеет аналогию в Белой Веже (Плетнева, 1959. Рис. 14, 20). Особняком стоит стенка светлоглиняного сосуда с орнаментом (рис.43, 7). Поверхность сосуда мылкая на ощупь. Такие же фрагменты встречены на поселении Донской.
Первый автор раскопок датировал памятник кон.ХБнач.ХП вв. (Гадло, 1964. С.45) исходя в основном из теоретических соображений и опираясь на недостаточно разработанную в то время хронологию амфор. И.В.Волков датирует всю группу поселений 2 пол.ХП в. несколько расширяя датировку только для Казачьего Ерика (Волков, 2003. С. 111) и предполагает, что поселения в устье Дона возникли в результате переселения сюда части населения с Таманского полуострова (Волков. 2003. С. 108-109). Вероятность этого, безусловно, велика, особенно если учесть, факт почти синхронного исчезновения поселений на Тамани и появления их в Низовьях Дона. Но это, на мой взгляд, не исключает других путей появления здесь оседлого населения. Например, сюда могла переселиться часть населения Белой Вежи или из других нам пока неизвестных очагов оседлости, которому могло способствовать налаживание торговых контактов Византии с устьем Дона. Наконец, широкое распространение здесь амфорной керамики, быть может, просто выявило, как лакмусовая бумажка, уже существовавшие здесь поселения. Именно так могло произойти с огузским поселением Рогожкино-ХН. Слабостью гипотезы о переселении в устье Дона населения лояльного русским князьям является необходимость объяснить, как население потенциально враждебное Византии на новом месте быстро налаживает оживлённую торговлю с этой враждебной силой. Неясно, как лояльное русским князьям население умудрилось просуществовать достаточно долгий