Французская живопись ХV в. после Столетней войны : На пути от Средневековья к Новому времени

• Автор: Золотова, Екатерина Юрьевна
• Шифр специальности: 17.00.04
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 280 с.

Введение.с.З

Глава 1. Бартельми дЭйкс.

Глава 2. Ангерран Картон.с.

Глава 3. Жан Фуке.с.

Заключениес.

Библиография

Перед нами крылья реально существующей короткоухой болотной совы Азо Наттеиь, точностью изображения достойные соперничать с зоологическим определителем. Подобной иконографии европейская живопись не знала. Разнообразная летучая нечисть как символ зла была привычна глазу зрителя того времени . Монстры всех мастей гнездились на фасадах соборов, украшали резные лавки в церквях, отвоевали пространство маргиналий на страницах рукописных молитвенников. Вспомним Гентский алтарь Яна ван Эйка резной деревянный пюпитр поющих ангелов украшают едва различимые изображения обезьян и злобно разинувших пасти существ с перепончатыми крыльями . Но нигде в живописи века в сюжете Благовещения их присутствие не оказывается столь явным и подавляющим. Чем больше вглядываешься в левую часть центрального панно, тем больше охватывает жутковатое мистическое чувство. Резная арка проема, ведущего наружу за спиной Гавриила, украшена масками и невнятными фигурками. Марии. Глухая серая стена за Гавриилом, с намеренно скрытым основанием, словно подчеркивает нереальность окружающего его пространства. Серый цвет окутывает фигуру архангела, который с напряженнобесстрастным лицом обращает к Марии слова приветствия. Ничего подобного в современной нидерландской живописи, приверженной скрытому символизму деталей, не было. Кто был автором этого необычного замысла Сам художник Едва ли. Суконщик Корпичи или, может быть, король Рене Последнее вовсе не кажется невероятным для наделенного воображением и склонного к меланхолии писателя и рыцаряромантика. Но так или иначе ответ на вопрос окутан атмосферой тайны. И единственной реальностью остается художественное воплощение замысла, его творческая зрелость и самостоятельность. Провансальское Благовещение многим отличается от ванэйковских прототипов, здесь достаточно беглого сравнения с генуэзской фреской. В первую очередь это касается трактовки пространства. В генуэзском Благовещении фигура архангела находится в центре комнаты, вокруг нее много воздуха, а пейзажные дали открываются не только через левый проем, но и сквозь трехчастное окно на заднем плане. Пространство в Благовещении из Экса реально и трехмерно, особенно в правой части, где в резком ракурсе видны нефы церкви. Объемные фигуры на переднем плане расположены уверенно и свободно. Но об их взаимоотношении с пространством этого сказать нельзя. Марии, за ней брошены подушки. Похоже, что провансальца одолевает та же боязнь пустоты, которая была свойственна алтарям Кампена . Высокая северная стена храма затемняет пространство и делает левый неф почти недоступным взгляду. Лишь з правый средний неф и трансепт через стекла витражей ярко светит солнце, освещая алтарь, священника и группу прихожан которые не видны на оригинале, а лишь на репродукциях хорошего качества. Это в картине единственный, пожалуй, прорыв пространства в глубину и очевидно, что здесь художника в первую очередь интересует проблема света. Что касается традиционного для нидерландцев прорыва пространства слева, через дверь или окно, в городской или сельский пейзаж, живущий своей жизнью, то он есть и здесь, но Гавриил размещен так, что он словно намеренно закрывает проем огромным крылом, и угадать, что там, почти невозможно, даже стоя перед подлинником в церкви. О том, что глухая стена за Гавриилом лишает определенности пространственную зону левой части, уже говорилось выше. Расставляя фигуры и предметы в пространстве, автор Благовещения формально использует приемы поздне готических мастеров века, манипулировавших ширмамивыгородками, скрывавшими окна и двери интерьера. Эмпирический подход к трактовке пространства очевиден. Это выдают и мелкие оплошности в трактовке архитектурных форм вся левая часть архитектурной конструкции над фигурой Гавриила, включая окулос, изображены с очевидным смещением угла зрения. Однако, похоже, что автора проблема конструирования пространства заботит менее других. Правильнее сказать, что он добивается иллюзии реальной глубины пространства своими излюбленными художественными средствами, в использовании которых он непревзойденный мастер.