Понятие жизни и проблема становления неклассической рациональности

• Автор: Дрошнева, Наталья Вячеславовна
• Шифр специальности: 09.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 160 с. : ил.

Оглавление
Введение.

1. Жизнь и рациональность становление и взаимодействие понятий

4 1.1. Классический и неклассический типы рациональности.

1.2. Генезис и эволюция понятия жизни в философии

2. Понятие жизни в западноевропейской традиции

2.1. Воля к жизни и жизнь как воля.

2.2. Жизненный порыв.

2.3. Культурноисторический подход в понимании жизни.

2.4. Благоговение перед жизнью.

2.5. Феноменология жизни и жизненный мир.

1 2.6. Значение понятия жизни в западноевропейской философской
традиции для становления неклассической рациональности.
3. Понятие жизни в русской философской традиции
3.1. Живое знание, жизненное деяние, живая жизнь.
3.2. Понятие жизни в философии Всеединства.
3.3. Жизнь как поступок и жертва.
3.4. Неклассическая рациональность в русской философской
традиции.
Заключение.
Список литературы


Самыми ясными и четкими из этих законов являются законы логики, которые, согласно Аристотелю, есть ни что иное, как фундаментальные принципы бытия и мышления. Б.И. Пружинин указывает еще на один источник подобной трактовки. Он утверждает, что понятие рационального пришло из математики, где этим термином обозначались все положительные и отрицательные числа, то есть все, что может быть логически определено и выражено. Таким образом, философское понятие рациональности вырастает из более древнего математического, а Новое время просто переносит его в метафизику в силу математизации образа мышления философии этой эпохи. Обычно, когда упоминают об этой интерпретации понятия рациональности, имеется в виду, что ее появление заслуга Р. Декарта и классического рационализма. Однако, как отмечает современный исследователь С. С. Гусев, в отношении классической постановки проблемы рациональности не стоит делать различия между рационализмом и эмпиризмом Нового времени. Они здесь не противостоят, а наоборот, дополняют друг друга, так как борьба с идолами основоположника эмпиризма Ф. Бэкона во многом несет тот же смысл очищения знания от внелогических элементов, что и принцип сомнения Декарта. К тому же Бэкон сам рассматривал свою концепцию как метод корректировки деятельности разума. Несмотря на утвердившееся представление о полярности эмпиризма и рационализма, их следует рассматривать как изначально взаимодополнительные тенденции, выражающие с разных сторон некую общую для Нового времени идею о регулятивной роли познания в комплексе человеческих взаимодействий с окружающей реальностью. Эмпиризм и рационализм в этом смысле оказались различными формами анализа интеллектуальных предпосылок и допущений, из которых исходили мыслители предшествующих эпох Гусев, . Распространение концепции рациональности, приравнивавшей ее к логике, а также поиску логических правил и законов действия разума, привело к тому, что к XX веку сложилось представление, согласно которому рациональное это сфера науки, так как только наука и наука в классическом понимании в наибольшей мере отвечает принципам логики выявлению и экспликации универсальных правил, упорядочивающих процесс мышления. Так как научный образ рациональности лег в основу не только теоретической, но и практической деятельности европейского общества, то развитие науки и техники как практического выражения научности стало судьбой европейской цивилизации. XX век обнаружил не только достижения технократической цивилизации, но и многочисленные проблемы, получившие статус глобальных и ставшие одной из главных причин кризиса классического определения рациональности. Образ рациональности как логичности не выдерживал критики не только потому, что логически корректными могут быть и вполне бессмысленные суждения, но еще и по той причине, что логика подразумевает следование уже существующим правилам и порядкам, тогда как рациональность должна иметь возможность менять правила и создавать новые. Таким образом, рациональность в классической интерпретации изживала себя и становилась мишенью для различного рода критики. Так, М. Хайдеггер, констатировал, что разум это как раз то, что и мешает сегодня мыслить. Отечественный исследователь, Б. Пружинин, 4. Очевидно, что образ классической научной рациональности оказался одним из проявлений рациональности как она есть, ее элементом, узкой разновидностью, не охватывающей явление в его полноте. В связи с этим в философии науки XX века предпринимались попытки разорвать дурную синонимию рациональности и научности и провести между ними водораздел. Попытки определить границы науки, найти характеристики, которые отличали бы науку от ненауки, оформились в направление философских исследований, названное проблемой демаркации. Несмотря на то, что споры вокруг этой проблемы так и не привели к однозначным и ясным результатам, сама постановка проблемы говорит о тенденции к размыванию границ классической науки и проявлению большего внимания и доверия к псевдонаукам и ненаучным формам рациональности.