Декабристы и культурно-политические традиции Франции конца XVIII - начала XIX вв.

• Автор: Парсамов, Вадим Суренович
• Шифр специальности: 07.00.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Саратов
• Количество страниц: 587 с.

Я считаю своим долгом сообщить здесь один анекдот, который в состоянии пролить некоторый свет на странные и часто необъяснимые идеи Александра. Его императорское величество с удовольствием угождал отъявленным представителям английской оппозиции. Однажды он попросил лорда Грея представить ему проект создания оппозиции в России. После аудиенции лорд Грей пришел ко мне с просьбой пояснить эту идею царя, которая ему казалась столь же непостижимой, сколь и мало реальной. Там же. С. 3. В представлении Мадам де Сталь, лорд Грей воплощал в себе лучшие черты английской аристократической культуры. Он был одним из самых горячих друзей свободы в палате пэров. Знатность происхождения, лицо манеры все это оберегало его, больше чем кого бы то ни было от той вульгарной популярности, которую стараются приписать защитникам народных прав, и я готова бросить вызов каждому, кто бы не испытывал к нему всяческого уважения. Его красноречие в парламенте достойно всеобщего восхищения. Он соединял изящество речи с силой внутреннего убеждения, что заставляло соглашаться с его доказательствами. Не менее важно для де Сталь и то, что дом лорда Грея являл собой образец домашних добродетелей, столь редких среди представителей высшего класса . III, . Очаг оппозиции фр Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствоване. СПб. III. С. 4. В случае если бы он всетаки решился это сделать, я бы остерегся его к этому подталкивать. Ему нет никакой необходимости утруждать себя созданием оппозиции. В ней итак не будет недостатка7. Можно сомневаться в истинности слов Меттерниха. У лорда Грея не было никакой необходимости советоваться с человеком, имеющим репутацию ярого реакционера, относительно либеральных намерений царя. Однако до австрийского дипломата видимо действительно дошли слухи о разговорах Александра с главой английской оппозиции, и он придал ему в своих позднейших воспоминаниях анекдотическую форму, не принимая всерьез ни искренность, ни глубину александровского либерализма. Говоря с оппозиционером об оппозиции, царь, конечно, имел в виду не оппозицию себе, а оппозицию, которую он бы мог возглавить или, во всяком случае, которой он мог покровительствовать в борьбе со старорежимными приверженцами феодальных порядков. Подобного рода идеи, видимо, посещали его и раньше. В мемуарной книге Десять лет в изгнании Мадам де Сталь приводит свой разговор с Александром, состоявшийся во время войны г. Петербурге Император с энтузиазмом говорил мне о своем народе и о всем том, что он способен совершить. Он выразил желание, которое все за ним знали, улучшить положение крестьян, все еще находящихся в рабстве. Сир, сказала я ему ваш характер является конституцией для вашей империи, а ваша совесть ее гарантия. Даже если бы это было так, ответил он мне, я был бы лишь счастливой случайностью. Эти слова часто цитируются в литературе об Александре I, но при этом, как правило, не обращают внимание на иную версию хронологически более раннюю, приводимую де Сталь в книге Размышления об основных событиях Французской революции. Эта версия пронизана гораздо большим драматизмом Я имела честь видеть его т. Александра 1, в Петербурге в самый замечательный момент его жизни, когда французы шли к Москве, и когда он отказываясь от мира, который предлагал ему Наполеон, считавший себя победителем, торжествовал над своим врагом более тонко, чем позже сделали это его генералы. Вы не знаете, сказал мне император России, что русские крестьяне рабы. Я делаю псе что могу, чтобы постепенно улучшить их положение в моих владениях. Но в других местах я встречаю противодействие, с которым спокойствие империи меня заставляет считаться. Сир, ответила я ему, я знаю, что Россия теперь счастлива, хотя она и не имеет другой конституции, кроме характера Вашего Величества. Даже если бы ваш комплимент был правдой, ответил император, я был бы только счастливой случайностью. Я с трудом верила в то, что эти самые прекрасные слова были произнесены монархом, положение которого могло вводить в заблуждение относительно участи людей.