Философско-религиозные искания в поэзии Эмили Дикинсон

• Автор: Боровкова, Татьяна Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 175 с.

Содержание
Введение

Глава 1. Философия природы в лирике Э. Дикинсон

1.1 Природа как явление, родственное человеку

1.2 Природа как вечная загадка

1.3 Природа как воплощение божественного начала

1.4 Природа - идеальная система?

1.5 Природа как символ вечного обновления

Глава 2. Религиозные поиски и вопросы веры в творчестве Э. Дикинсон

2.1 «Духовная эквилибристика»: истоки

2.2 Вера и поиск доказательств

2.3 Пуританский канон: притяжение и отталкивание
2.4 Бог-отец vs Бог-деспот: величие или тирания?
Глава 3. Темы смерти и бессмертия в стихотворениях Э. Дикинсон
3.1 «The Flood subject»: причины интереса Э. Дикинсон к феномену
смерти
3.2 'Tis so appalling - it exhilarates: пугающая таинственность смерти
3.3 Смерть-проводник, Смерть-демократ, Смерть-элитист
3.4 Смерть человека и увядание природа. Естественность смерти
3.5 Смерть как избавление
I т I
3.6 Бессмертие: надежда и сомнение
Заключение
Список литературы

Введение
На небосклоне мировой литературы трудно найти звезду более яркую и, вместе с тем, более загадочную, чем американская поэтесса XIX века Эмили Дикинсон (1830-1886). Несмотря на столетие кропотливой - сначала «скачкообразной», а в последние десятилетия почти непрекращающейся -работы множества биографов и исследователей во всем мире, мы до сих пор удивительно мало знаем о ее жизни и творчестве. Справедливости ради нужно отметить, что столь ограниченному количеству сколько-нибудь достоверных фактов в немалой степени поспособствовала сама поэтесса, проведшая долгие годы в едва ли не полном уединении и написавшая однажды, что «Душа изберет сама свое Общество - И И замкнет затвор» (3031, перевод В. Марковой).
Сегодня судить о жизни духа, скрывавшегося за однообразным, почти бессобытийным существованием, можно по обширному поэтическому и эпистолярному наследию, составляющему 1775 стихотворений и более тысячи писем. Глобальность затронутых в них вопросов поражает; в одном из стихотворений Э. Дикинсон, со свойственным ей сочетанием наивности и вызывающе смелой парадоксальности, пишет:
My Basket holds - just - Firmaments - В моей Корзинке - лишь - Небеса
Those - dangle easy- on my arm, Их - мне легко нести - в руках
But smaller bundles - Cram. (352) А груз поменьше - чересчур тяжел.
Несмотря на «вечные» темы ее творений, при жизни было анонимно
опубликовано лишь около десяти стихов Э. Дикинсон, причем некоторые из них - вопреки желанию автора и со значительными, искажающими смысл и стиль корректировками. Однако вряд ли можно говорить о полном безразличии Э. Дикинсон, да и вообще какого бы то ни было поэта или писателя, к потенциальной читательской аудитории. Как основной способ «публикации» своих произведений поэтесса воспринимала переписку.
1 Здесь и далее тексты стихотворений приводятся (с соблюдением нумерации) по изданию The Complete Poems of Emily Dickinson / [ed. by T. H. Johnson], -Boston : Little, Brown and Company, 1960. - 770 p.
2 Здесь и далее, если не указано иначе, подстрочный перевод стихотворении и писем мои. - I. Ь.
Порядка шестисот ее стихотворений были разосланы в письмах друзьям и знакомым.
Так, когда в апреле 1862 года в респектабельном литературном журнале Atlantic Monthly появилась статья под названием «Letter to a Young Contributor», в которой Томас Уэнтворт Хиггинсон - известный в Новой Англии того времени литератор - обращался к молодым писателям и поэтам с наставлениями и призывом присылать свои литературные опыты, тридцатиоднолетняя Э. Дикинсон вскоре отправила ему письмо: четыре стихотворения и просьбу сказать, «дышат ли они» (L 260 ).
Впоследствии Т. У. Хиггинсон писал, что сразу увидел в тех стихах «абсолютно новый, оригинальный поэтический гений» [Higginson, 1891]. Тем не менее, изначальным его суждением, которое он выразил в ответном послании, была осторожная похвала оригинальной мысли и достаточно резкая критика формы: слабых рифм, «рваного» ритма, стилистических и
пунктуационных «ошибок».
Поэтесса, почти неизменно подписывая свои письма «Your Scholar», всегда горячо благодарила за «хирургию» и... ничего не меняла в своей поэтической манере. По сей день критики спорят о том, зачем ей на самом деле была нужна такая переписка. Возможно даже, что именно отрицание и критика Хиггинсона помогали Дикинсон увидеть самое необычное и ценное в собственной поэзии. Так или иначе, эти письма были единственной связью поэтессы с литературной жизнью США и, несомненно, являются своего рода
ключом к пониманию ее внутреннего мира.
Когда Т. У. Хиггинсон, прочтя стихи, посоветовал Э. Дикинсон «повременить с публикацией», поэтесса ответила, что мысль о ней чужда ей «как небесная твердь - плавнику». «Если слава принадлежит мне, я не смогу убежать от нее, если же нет - самый длинный день пронесется мимо, не заметив меня, и я тогда не получу признания даже у моей собаки. Лучше мне
3 Здесь и далее нумерация писем приводится (после префикса «L») по изданию The Letters of Emily Dickson / И ЬуТн Johnson, T. Ward]. - Cambridge, Mass. : The Belknap Press of Harvard Umversrty Press,
1958.-Vol. 1-3.- 999 p.

Заглядывая в колодец, человек сталкивается с пропастью, бездной, что вызывает у лирической героини чувство благоговейного страха и трепета, тогда как для травы, - отмечает поэтесса, - это соседство нормально и естественно:
Возможно, причиной такого контраста восприятия является то, что для травы бездна не символизирует смерть и небытие - так, как это происходит в людском сознании. Таким образом, трава, которая даже описывается в тексте стиха местоимением «he», превосходит человека в степени общности с мирозданием. Однако однозначного мнения оо осознанности такой общности у Э. Дикинсон нет. Известные строки «The Grass so little has to do // I wish I were a Hay -» (333) будто оы говорят о бессознательности травы, которая со временем становится душистым сеном - и не более того. Тем не менее, образ травы также традиционно является символом трансцендентального оптимизма, слияния человека с землей, и
С. Д. Павлычко отмечает идентичность самого образа травы и его символики у Э. Дикинсон и У. Уитмена. С этим нельзя не согласиться. Так, Уитмен в «Песне о себе» пишет:
Я завещаю себя грязной земле, пусть я вырасту моей любимой травой,
Если снова захочешь увидеть меня, ищи меня у себя под подошвами. [Уитмен, 1976, с. 241]
Э. Дикинсон также представляет жизнь после смерти в виде «островка травы», неизвестного никому, кроме жуков:
My Splendors, are Menagerie - Пусть эта Пышность - просто Цирк
The grass does not appear afraid,
I often wonder he
Can stand so close and look so bold At what is awe to me.
Я удивляюсь каждый раз Мужеству травы.
Прильнет к тому - что нас страшит В безвестное обрыв.
But their Completeless Show Will entertain the Centuries When I, am long ago,
Но сей Спектакль чудный -Будет - безумно - развлекать Столетья