Революционная теория П.Н. Ткачева и его роль в русском освободительном движении : историографический аспект

• Автор: Худолеев, Алексей Николаевич
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 486 с. : ил.

Глава I. Историографические и источниковедческие аспекты исследования личности и революционной теории П.Н. Ткачева
1.1. Историографические аспекты изучения личности
и революционной теории П.Н. Ткачева в отечественной исторической науке
1.2. Источники изучения революционной теории П.Н. Ткачева в отечественной исторической науке и его роли в русском освободительном движении
1.3. Личность П.Н. Ткачева в контексте пореформенной эпохи Глава II. П.Н. Ткачев в отечественной исторической науке второй половины XIX в. - 1920-х гг.
2.1. Революционная теория П.Н. Ткачева в исторической ретроспективе
2.2. Изучение революционной теории П.Н. Ткачева в отечественной историографии второй половины XIX - начала XX в.
2.3. Исследование социально-политических взглядов П.Н. Ткачева в период становления советской исторической науки
Глава III. П.Н. Ткачев в отечественной исторической науке конца 1920-х - 1950-х гг.
3.1. Революционная теория П.Н. Ткачева в советской историографии рубежа 1920-х - 1930-х гг.
3.2. Изучение социально-политической концепции П.Н. Ткачева в советской исторической науке 1930-х гг.
3.3. Оценки революционной теории П.Н. Ткачева в советской исторической науке второй половины 1950-х гг.
ГЛАВА IV. П.Н. Ткачев в отечественной исторической науке 1960-х - 2000-х гг.
4.1. Социально-политическая теория П.Н. Ткачева в контексте дискуссии о народничестве в советской историографии 1960-х гг.
4.2. Исследование революционной теории П.Н. Ткачева в советской исторической науке 1970-х- 1980-х гг.
4.3. Изучение социально-политических взглядов П.Н. Ткачева в отечественной историографии 1990-х - начала 2000-х гг. Заключение
Список источников и литературы Приложения

Актуальность темы исследования. Изучение революции как феномена политической жизни, революционного процесса, истории революционного движения было и остается важной составляющей отечественной исторической науки. Особенно это касается советского периода, когда революционная проблематика была доминирующей, что вполне объяснимо, так как советское общество создавалось на революционной основе. Революции воспринимались как объективная и неизбежная стадия прогресса, «локомотивами истории», несущими человечество к счастью социальной справедливости.
В перестроечную эпоху и в первые постсоветские годы отношение к революции подверглось кардинальному пересмотру1. Из всемирно-исторического фетиша она превратилась в «чуму», деморализующую и разлагающую общество. В авангарде развенчания кумира революции выступала публицистика. Старались не отстать от нее и историки, многие из которых, по справедливому замечанию одного из современных авторов, «писали прямо противоположное тому, что они утверждали еще несколько лет назад»2. Внимание обращалось теперь не на достижения и успехи, а на издержки, выражавшиеся в насилии, терроре и кровопролитии. В итоге в постсоветские годы революционная проблематика на время утратила былую важность3.
1 Примером этому являются материалы научно-практической конференции «Октябрь 1917 года и большевистский эксперимент в России». 5 ноября 1994 года. М., 1995. 112 с. Доклады пестрели терминологией «бесовщина», «праздник люмпена», «дьяволиада» и т.д.
2 Смирнов В.П. О достоверности исторического знания // Новая и новейшая история. 2010. № З.С. 179.
3 Любопытную статистику интереса научного сообщества к революционной тематике в постсоветский период приводит Н.Д. Ерофеев. По его подсчетам за шесть лет (1995-2000 гг.) было утверждено 522 диссертации по отечественной истории, из них по истории революции - 18,4 %. За семилетие (2001-2007 гг.) утверждено 670 диссертаций по отечественной истории, из них по истории революции - 13,6 %. С 1995 по 2000 год было издано 2883 книги по отечественной истории, из них по истории революции - 10,5 %. В 2001-2007 гг. - из изданных 3296 книг по отечественной истории, по истории революции - 7,8 %. См. Ерофеев Н.Д. Современная отечественная историография русской революции 1917 года // Новая и новейшая история. 2009. № 2. С. 93.

Новый всплеск интереса к истории российских революций пришелся на период 90-летнего юбилея Октябрьской революции. Тон задала дискуссия «Уроки Октября: взгляд из XXI века», организованная редакцией
«Литературной газеты»1. Дискуссия имела значительный общественный резонанс и показала, что вопросы, связанные с Октябрьской революцией 1917 г., ее случайностью или закономерностью, расстановкой политических сил и социально-экономической ситуацией накануне революции, все еще остаются важными и актуальными. Между тем обсуждение проходило не совсем в том ракурсе, на который рассчитывали устроители. Взвешенный, научный подход соседствовал с чрезмерной публицистической эмоциональностью и с безапелляционной убежденностью в своей правоте. Это позволило организаторам сделать ключевой вывод о том, что революционные события начала XX в. «не стали до сих пор прошлым в полном смысле этого слова»2.
Справедливость такого суждения подтверждается последующими дискуссиями и статьями3. Споры не утихают до сих пор. Авторы высказывают
1 См. Солженицын А. На обрыве повествования // Литературная газета. 2007. № 29; Логинов
В. В шаге от пропасти // Литературная газета. 2007. № 30; Шамбаров В. Русский бунт, спланированный и осмысленный // Литературная газета. 2007. №31; Салуцкий А. Кто там шагает левой? // Литературная газета. 2007. № 32; Фроянов И. Революция для России // Литературная газета. 2007. № 33-34; Добыш Г. Отряхнулись от старого мира // Литературная газета. 2007. № 35; Мухин А. Целесообразность сострадания // Литературная газета. 2007. № 36; Громыко А. Каток истории // Литературная газета. 2007. № 37; Кара-Мурза С. «Мы еще поборемся!» // Литературная газета. 2007. № 38-39; Пашинцев Е. Взлет в тупике // Литературная газета. 2007. № 38-39; Горянин А. Как это могло случиться?! // Литературная газета. 2007. № 40; Медведко Л. Февраль и два октября // Литературная газета. 2007. № 41; Сиротин В. Инородное дело // Литературная газета. 2007. № 41; Буров В. Социалистическая? Народная. // Литературная газета. 2007. № 42; Воронцов А. «Площадь Революции». Полночь // Литературная газета. 2007. № 42; Славин Б. Мифы разных эпох // Литературная газета. 2007. № 43; Волгин И. «Не истреблю ради десяти» // Литературная газета. 2007. № 50. Дробан А. Управляющие и управляемые // Литературная газета. 2007. №51; Карапетян Л. Роковые шаги // Литературная газета. 2007. № 52.
2 Переворотили // Литературная газета. 2007. № 45.
3 См. Булдаков В.П. Октябрьская революция: современная судьба старых мифов // Русская революция в контексте истории: Материалы региональной научной конференции (Томск, 6-8 ноября 2007 г.) / Под ред. В.П. Зиновьева. Томск, 2008. С. 35^13; Булдаков В.П., Емельянов-Лукьянчиков М.А., Разин С.Ю., Соколова Ф.Х. 1917 г. в свете научных конференций // Отечественная история. 2008. № 6. С. 212-215; Булдаков В.П. Революция как проблема российской истории // Вопросы философии. 2009. № 1. С. 53-64; Бушуев В.Г. Октябрь: выход из тупика // Свободная мысль. 2009. № 10. С. 137-150; Зиновьев В.П. Русская

Таким был фон, на котором формировался юный Петр Ткачев. Из гимназии он вышел готовым к революционной деятельности. В августе 1861 г. Ткачев выдержал вступительные экзамены в Петербургский университет и был зачислен на юридический факультет1. Поступление Ткачева университет стало возможным благодаря «оттепели» второй половины 1850-х гг.2 Главная задача, которую хотел решить в начале своего правления император Александр II, заключалась в том, чтобы убрать жесткие сословные перегородки, утвердившиеся при его отце, или, по крайней мере, сделать их проницаемыми. Было отменено введенное в 1849 г. ограничение числа студентов до 300 человек в каждом университете3, и разрешен неограниченный прием.
В результате «юношество бросилось в университеты со всех концов России, пешком, на последние гроши»4. Места дворян в университетах стали занимать разночинцы5, которые, как правило, были менее подготовлены к получению высшего образования, имели смутное представление о культуре поведения и обучения, но зато обладали прогрессивными, как им казалось, взглядами, в противовес ретроградному мировоззрению дворян. Как следствие,
Скабичевский А.М. Из воспоминаний о пережитом // Русское богатство. 1908. № 8. С. 49. Замечательную характеристику российскому нигилизму дал литературный критик Михаил Федорович Де-Пуле. См. Де-Пуле М.Ф. Нигилизм как патологическое явление русской жизни. М., 1881. 53 с.
1 У Ткачева были хорошие шансы продолжить учиться за государственный счет и в университете. Об этом свидетельствует переписка между Кабинетом Е.И.В. и министром народного просвещения Е.В. Путятиным. Из нее видно, что «деньги, какие причитались заплатить за него в гимназии по Высочайшему повелению, разрешено выдавать его матери для предоставления ей возможности содержать сына во время нахождения в университете». Цит. по: Рудницкая E.J1. Русский бланкизм: Петр Ткачев. С. 212.
2 «Это было удивительное время - вспоминал Н.В. Шелгунов, - время, когда всякий захотел думать, читать и учиться, и когда каждый, у кого было что-нибудь за душой, хотел высказать это громко». Шелгунов Н.В. Из прошлого и настоящего // Шелгунов Н.В. Сочинения. Изд. 2-е. СПб., 1895. Т. 2. С. 638.
3 См. Устрялов Ф.Н. Воспоминания о Санкт-Петербургском университете в 1852-1856 годах // Исторический вестник. 1884. № 16. С. 582.
4 Утин Н.И. Указ. соч. С. 370.
5 «...новое студенческое поколение, - писал в своем великолепном исследовании Д.Х. Биллингтон, - было пестрой по составу прослойкой, которая смешивала социальные вопросы с реформаторскими идеями и которая вышла на историческую сцену, когда весь старый режим... был скомпрометирован военным поражением». Биллингтон Д.Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М., 2001. С. 457.