Художественный мир прозы Даниила Хармса

• Автор: Обухов, Евгений Яковлевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2015
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 245 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава I. Смысловые доминанты прозы Д. Хармса

Глава II. Спасение как смысловая доминанта прозы Д. Хармса

§ 1. Повесть «Старуха»

§2. Цикл «Случаи»

§3. Феномен чуда в прозе Д. Хармса и его эволюция

Глава III. Ведущие мотивы и приемы прозы Д. Хармса

§ 1. Сквозные мотивы

§2. Устойчивые приемы

§3. Возможный инструментарий для различения художественного и

биографического в записях Д. Хармса
Заключение
Список использованной литературы
Приложение

Введение
Даниил Хармс начал регулярно писать стихи с двадцатилетнего возраста. Поэтический период Хармса пришелся на середину 1920-х и начало 1930-х годов. В 1930-е произошел поворот к прозе, которую Хармс писал вплоть до начала Великой Отечественной войны.
Хармс зарабатывал «детской» литературой. Его «взрослые» произведения опубликованы быть не могли. Читал их Хармс лишь очень немногим: в основном, жене и близким друзьям (41;64); (39;207). Однако это не означает, что Хармс был исключен из литературного процесса1. Можно отметить влияние, которое Хармс оказал на последующее развитие литературы. Широкое распространение в русской культуре получил оборот «как у Хармса» (применительно к той или иной ситуации или тексту). Далеко не каждый автор удостаивается подобного признания2. Хармс - один из немногих русских авторов, чьи произведения оказались наиболее актуальны для европейских театральных режиссеров XX века3.
Даниила Хармса принято рассматривать в контексте русского авангарда и литературы абсурда. Впервые подробно и основательно соотнес Хармса с его современниками и эпохой Ж.-Ф. Жаккар. Жаккар сопоставил Хармса с футуристами и заумниками Алексеем Крученых, Велимиром Хлебниковым, Александром Туфановым, поэтом и заумником (а позднее одним из главных авангардных театральных режиссеров Ленинграда) Игорем Терентьевым; Жаккар изучил авангардные группы, в которых Хармс играл ключевую роль: «Орден заумников ОБО», «Левый фланг», театральную группу «Радикс» (напрямую связанную с театральной секцией ОБЭРИУ),
1 Ср. с выводом Ж.-Ф. Жаккара: «И тот простой факт, что мы смогли связать его работы с произведениями тех авторов, которых он не знал и которые не знали его, свидетельствует о том, что мы имеем дело не с маргинальным, но со значительным явлением, показательным для одного из этапов эволюции литературы XX века в целом» (5б;11).
2 О влиянии, оказанном Хармсом на литературу и культуру, см., например: (89, 20).
3 Только за последние годы можно отметить постановку Роберта Уилсона (одного из основных деятелей театрального авангарда) «Старуха» с Михаилом Барышниковым и Уиллемом Дефо в главных ролях, имевшую большой успех, например, в парижском «Театре де ла Билль» и нью-йоркской Бруклинской академии музыки (ВАМ). А также спектакль венского Академитеатра - «Случаи» (режиссер Андреа Брет), на основе произведений Даниила Хармса, Жоржа Куртелнна и Пьер-Анри Ками. О более ранних спектаклях см.: (35).

«Академию левых классиков» (куда входили Даниил Хармс, Александр Введенский, Игорь Бахтерев, Георгий Кацман). Обратился Жаккар и к авангардной живописи: к Казимиру Малевичу, руководившему одно время ГИНХУКом (Государственным институтом художественной культуры), куда также входили художники-авангардисты Михаил Матюшин (автор теории «расширенного смотрения») и Павел Филонов. Жаккар подробно изучил «чинарей»: неофициальную группу, состоявшую из трех поэтов (Даниила Хармса, Александра Введенского, Николая Олейникова) и двух философов (Якова Друскина и Леонида Липавского). Конечно, Жаккар исследовал связь Хармса с ОБЭРИУ - последним официальным объединением, в котором состоял Хармс (куда помимо него входили поэты Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Игорь Бахтерев, позднее - Юрий Владимиров, прозаик Борис Левин, поэт и прозаик Константин Вагинов).
На наш взгляд, Жаккар практически исчерпывающе описал литературное и - шире - культурное окружение Хармса. Но даже беглого взгляда достаточно, чтобы увидеть: для интерпретации хармсовских прозаических произведений этот контекст дает лишь весьма ограниченные возможности. Среди вышеупомянутых лиц практически не было прозаиков. Прозу писали Вагинов (он тяготел к крупной форме, от которой Хармс был весьма далек), Левин, Владимиров, Введенский (их «взрослая» проза практически полностью утеряна)4. Таким образом, авангардисты того времени повлияли в первую очередь на поэтический период, на «становление» Хармса: «Учителями своими считаю Введенского,
Хлебникова и Маршака» - все поэты (Дн.;1;313)5. Однако это только 1929 год, Хармсу 23 года. ОБЭРИУ существовало с 1927 по 1931 год, когда Хармс еще даже не успел по-настоящему обратиться к прозе (переломным моментом, видимо, стала ссылка в Курск в 1932-м - 56;50,176). ОБЭРИУ для
4 См. однако работу, где сопоставляется проза Константина Вагинова, Леонида Добычина, Сигизмунда Кржижановского и Даниила Хармса: (103).
5 Здесь и далее дневниковые записи Хармса цитируются по (6) с указанием в скобках номера тома и страниц.

будто бы тот же - счастливая семья. Но если присмотреться, то окажется, что это не совсем так. На самом деле канон здесь не что иное, как всесильная любовь, преодолевающая любые преграды. И действительно: «Адам Исаакович и Ева Борисовна летают над городом Ленинградом. Народ стоит на коленях и просит о пощаде. Адам Исаакович и Ева Борисовна добродушно смеются». Влюбленные властвуют над миром... «Сдвиг» состоит в том, что это удалось совершенным обманщикам. Никакой влюбленности нет -впрямую сказано, что речь идет лишь о том, чтобы произвести впечатление на третьих лиц. То есть опять имитация. Но в «мире» она удается! В нем могут произойти какие-то внешние изменения («По улице скачут люди на трех ногах. Из Москвы дует фиолетовый ветер»), но главное - низость и мерзость - остается неизменным. Поэтому так просто стать в «мире» Адамом и Евой (точнее, Адамом Исааковичем и Евой Борисовной). Для этого надо всего лишь встать «на письменный стол, и, когда кто-нибудь будет входить <...> кланяться и говорить: “Разрешите представиться - Адам и Ева”». В этом смысле данная сценка более о «мире», нежели о чтеце. Несомненен здесь и эротический подтекст. Сопоставление с «Пашквилем» это только подтверждает: еще один «сдвиг» - в самой демонстрации интимной жизни и ее благополучия. Цель достигается: «Вейсбрем падает как пораженный громом». Водевиль заканчивается словами: «Адам и Ева сидят на березе и поют» (4;245-246). Преображение, в котором нет ничего кроме лжи, окончательно осуществилось. Отметим, что это произведение названо «водевилем» самим Хармсом. Это убеждает нас в уместности отнесения к «водевилям» и рассказа «Пашквиль». В более же широкой перспективе это подтверждает резонность группировки произведений, построенных по схеме канон - «сдвиг», и условное именование этих произведений «водевилями».
Черты «водевилей» можно увидеть и в произведениях, где фигурируют хармсовские «доктора». В «Рыцарях» доктор совершенно каноничен. Он надевает халат, требует инструменты и даже произносит сакраментальное докторское «ну-с», прежде чем заняться больной. «Сдвиг» состоит в том, что