Предметный мир парсуны

• Автор: Николаев, Павел Владимирович
• Шифр специальности: 17.00.04
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 177 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение.

Глава 1. Предпосылки возникновения парсуны в XI—XVI веках.

1.1. Историко-художественные предпосылки возникновения и развития парсуны в XVII веке.

Глава 2. Предметный мир в надгробных парсунах XVII века.

Глава 3. Предметный мир парсуны царя Алексея Михайловича в «большом

наряде».

Глава 4. Предметный мир парсун с изображением женщин.

Глава 5. Предметный мир парсун придворных.

Глава 6. Живописные парсуны с изображением всадников конца XVII в.

6.1 Предметный мир парсун всадников конца XVII века.
Заключение.
Список литературы.

Введение
Связь человека с окружающими его предметами всегда входила в круг интересов художников и по-своему трактовалась в разных жанрах живописи, в том числе парсуне. Именно эта связь и взаимодействие живого мира - человека, и неживого - предмета, актуальна и сегодня. Вещи порой становятся одной из важнейших частей картины, становясь, по сути, главными персонажами на полотне. Набор предметов и их появление на картине не хаотично, а строго подчинено задумке художника. Этот замысел несет в себе определенный набор функций, которые в первую очередь внесены в произведение для раскрытия художественного образа. Все это позволяет раскрыть глубину портретного изображение в целом. Портрет, благодаря присущей ему документальности и всегда особому, обусловленному именно данной эпохой характеру художественного обобщения образа человека, может рассказать о своем времени и своем герое порой ярче и убедительнее обширного ученого сочинения.
Зарождение отечественного портрета в XVII столетии сопровождалось открытием личности человека и окружающего его мира, подлинным новаторством в освоении новых художественных средств, что в свою очередь способствовало развитию всех областей художественного творчества. По нашему мнению, нет другого такого периода и круга памятников отечественного наследия, в котором историческое и художественное было бы слито столь нераздельно. Буквально каждый новый прием в передаче образа человека, каждая деталь антуража парсуны связаны самым непосредственным образом с живым историческим процессом эпохи.
Литература об истоках русской портретной живописи немногочисленна. Только на волне национально-освободительного движения и мощного подъёма самосознания, начавшегося в ходе Отечественной войны 1812 года, в России

оформилось глубоко уважительное отношение к своей истории и культуре, что в конечном счёте сказалось и на появлении работ, посвящённых изучению парсуны.
Первыми работами, посвященными парсуне XVII в., являются статья П.М. Попова об изображении царя Федора Иоанновича (1830)1 и И.М. Снегирева о «портрете» Великого князя Василия III (1837)2. Уже в них уделялось внимание предметному миру «портретов», однако не затрагивалась их смысловая нагрузка. Для нашего исследования важнее то, что авторами была отмечена зависимость решения портретного образа от его назначения.
С усилением в середине XIX века интереса к русским древностям внимание исследователей начинает привлекать и вопрос о портретах русских исторических деятелей. В 1851 году выходит в свет богато иллюстрированное издание «Древности Российского государства», в составе которого увидел свет очерк И. М. Снегирева, ставший первым опытом обобщения материалов по истории раннего русского «портрета»3.
Описываемые И. М. Снегиревым «портреты», воспроизведённые на красочных таблицах, даны еще в искаженном позднейшими поновлениями виде. Причем многие из этих поновлений были выполнены на низком техническом уровне, что наносило существенный вред памятнику и искажало первоначальный замысел художника. Большинство изображений после открытия на них изначальной живописи XVII века выглядит теперь совсем иначе. Как и исследователи-современники, И.М. Снегирев также поверхностно рассматривал предметный мир парсуны, ограничиваясь в лучшем случае констатацией присутствующих здесь предметов.
Начало разработке вопросов о самобытности русской культуры и искусства XVII века было положено И. Е. Забелиным на основе широкого использования им архивных источников. В своей известной книге «Домашний быт русских царей» (1862)4 он дал, в частности, наглядное представление о возросшем в Русском государстве в XVII веке интересе к портретным изображениям.
Интерес к истории русского портрета сказался и в том, что в 1868 году в Москве в трех залах дома Воейковой на Малой Дмитровке была устроена первая

решетками и ставнями, вследствие чего пространство интерьера было мрачным и изолированным от внешнего мира. Теперь же свет и воздух начинают заполнять жилые покои, вместо слюдяных в обычай входят сравнительно высокие двухчастные окна с остеклением и большие двери. Стекла в окнах применялись белые, цветные, с росписью. Драгоценные переливающиеся всеми цветами радуги витражи, главным образом привозные, продавались в оконничном ряду и были доступны лишь царю и немногочисленным боярам. В частности, цветные стекла, прозрачные или расписанные «личинами», находились в столовых палатах дома В. В. Голицына и даже в мыльне княжеского сына Алексея. Многоцветные витражи придавали интерьерам необычную камерную атмосферу и заполняли их игрой живописных пятен, создавая особенное торжествующее настроение, присущее для нового мироощущения.
Для переходной эпохи свойственно не только внимание к человеку, но и ко всему, что его окружало, входило с ним в реальное взаимодействие, т. е. к предметному миру. В обиходе русского человека этого времени усиливается роль вещи.
Наиболее ценные вещи в первой половине XVII в. хранились в ларях и сундуках, которые стояли в амбарах, подклетах, а не в жилых комнатах, и извлекались оттуда достаточно редко, на что имелось и прямое указание «Домостроя». Известным немецким путешественником и учёным Адамом Олеарием, бывавшим в России в 30-е гг., была отмечена эта особенность древнерусского быта. В своей работе «Описание путешествия в Московию» он писал, что «ни в одном доме, ни у богатых, ни у бедных людей, не заметно украшения в виде расставленной посуды, но везде лишь голые стены, которые у знатных завешены циновками и заставлены иконами»58.
Однако, понемногу отмирал обычай, когда повседневное убранство боярских палат зримо отличалось от праздничного. Аскетизм по