Политико-правовые воззрения евразийцев в российском государствоведении XX в.

• Автор: Назмутдинов, Булат Венерович
• Шифр специальности: 12.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 262 с.

Глава 1. Общая характеристика евразийства как политико-правового течения XX в.

§ 1. Идейно-исторические основы политических и правовых взглядов

евразийцев

§ 2. Зарождение и развитие воззрений евразийцев на государство и право

Глава 2. Воззрения евразийцев на государство

§ 1. Понятие государства

§ 2. Государство и территория

§ 3. Государство и народ

§ 4. Государство и власть

Глава 3. Правовые воззрения евразийцев

§ 1. Понятие права

§ 2. Право в системе социального регулирования
§ 3. «Правообязанность» как юридическое
и нравственно-правовое понятие
§ 4. «Функциональная собственность»
и «государственно-частная» система хозяйства
§ 5. Евразийская конституция: форма и содержание
Заключение
Список использованной литературы

Актуальность настоящего исследования обусловлена теоретической и социально-практической значимостью политико-правовых воззрений лидеров евразийства - течения русской общественной мысли, возникшего в начале 1920-х гг. в эмиграции.
Теоретическая значимость данных воззрений объясняется тем, что, оказавшись в изгнании, евразийцы - филолог Н.С. Трубецкой, экономист и «геополитик» П.Н. Савицкий, правовед H.H. Алексеев - не только критиковали современное им советское государство, но и пытались предложить свое видение государственного идеала. При этом они поставили множество вопросов, значимых для того времени: о соотношении «власти» и «знания», ценностных основаниях права, связи политической формы с территорией, на которой располагается государство. Эти вопросы и сегодня являются важными для юридических и политических наук, поэтому евразийство причастно не только контексту российской, но и мировой общественной мысли1.
В лице социолога В. Гуриана американская и европейская наука заимствовала у евразийцев определение понятия «идеократии» (правления, основанного на общности мироощущения), применив его по отношению к тоталитарным государствам2; появилась тенденция именовать подобные режимы идеократиями. Российская юриспруденция также использует некоторые понятия, определенные евразийцами, к примеру, понятие «правообязанности», которому H.H. Алексеев в конце 1920-х гг. придал новое значение.
Социально-практическая значимость евразийства выражается в том, что его представители ставили вопрос о существовании Российской цивилизации, о сущностном, а не формальном обосновании государственной целостности России. Закономерно, что внимание к евразийству вновь проявилось спустя семьдесят лет после его возникновения. В начале 1990-х гг
1 К примеру, Р. Барт упоминал о Н.С. Трубецком наряду с Ж. Дюмезилем и К. Леви-Строссом, считая их деятельность «структуралистской». См.: Барт Р. Структурализм как деятельность // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1989. С. 256. В превосходной степени об исторических трудах Г.В. Вернадского отзывался В. Гуриан, исследователь тоталитарных режимов, один из единомышленников X. Арендт. См.: Gurian W. Kievan Russia by George Vernadsky... // The Review of Politics. Vol. 10. № 3 (Jul., 1948). P. 540.
2 Gurian W. Totalitarianism as Political Religion // Totalitarianism. New York, 1964. P. 123.

опубликованы многочисленные труды Н.С. Трубецкого и П.Н. Савицкого, отстаивавшие сущностное единство Евразии и целостность России как государства, поставленную под сомнение событиями того времени.
Не исключено, что очередной критический период отечественной истории снова вызовет повышенный интерес к политико-правовым моделям евразийцев. Эскалация межэтнической и межрелигиозной напряженности обнажает проблему сосуществования народов в пределах России. Решение Верховного Суда Российской Федерации признать не соответствующим федеральному законодательству положение акта Республики Башкортостан, устанавливающее в качестве нерабочих дней ряд исламских праздников3, вызвало крайне негативные отклики российских мусульман. Подобная реакция демонстрирует, что игнорирование судом культурно-религиозных особенностей народов России не упраздняет проблем межэтнического и межконфес-сионального взаимодействия.
Некоторые идеи, предложенные евразийцами, способны помочь ученым и практикам в понимании связи правовой системы общества с иными значимыми его системами. Так, П.Н. Савицкий и Н.С. Трубецкой считали основой существования правопорядка в России «месторазвитие» Евразии - социальную общность, определяемую географическими категориями. Данное «месторазвитие», по их мнению, определяет себя в существовании группы народов, спаянных общностью исторической судьбы и живущих в пределах уникального мира — отличного как от «Европы», отделенной от нее «пулковским» меридианом, так и от «Азии», от которой Евразия отграничена хребтами Кавказа, Памира, Тянь-Шаня и т.д.
Авторы именовали Евразию «многонародной личностью», моменты которой обусловливают друг друга. Потому они и стремились выявить связи различных областей жизни: взаимозависимость хозяйственной деятельности и окружающей среды, развития языка и государственного общения, традици3 См.: Определение судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 31 августа 2011 г. № 49-11-57
11Ир://¥у«'.У5г1'.ш/з1ог_рс1Р.р11р?1с1=457796.

«императивно-атрибутивных эмоций»'58, относящихся, по мнению Петра-

жидкого, к нормам, как к своим проекциям
Из представленных типов правопонимания - социологического, норма-тивистского и психологического - корреляцию между бытием и сознанием наиболее четко прослеживала именно теория Л.И. Петражицкого, поэтому
H.H. Алексеев и стремился связать ее с феноменологией. Пока автор не замечал подобной связи, он относился к трудам соотечественника с некоторым пренебрежением. Но как только юрист отметил аналогию с учением Гуссерля160, он посчитал, что Петражицкий шел изначально правильным путем, вот только метод его был недостаточно «феноменологичен».
Психологическая теория права, по H.H. Алексееву, содержала в себе слишком много субъективно-значимого, которое необходимо было преодолеть на пути к формулированию объективно значимых сущностей: «Правовые эмоции Л.И. Петражицкого, поскольку они двусторонни - императивноатрибутивны, всего лучше иллюстрирует, что чувства права обнаруживает соответствие двух моментов [правомочия и обязанности - прим. Б.H.], их сообразное и согласованное соотношение. Но напрасно думать, что подобные эмоции ограничиваются узкими пределами личной души и ее переживаний. В них обнаруживается целый сверхличный мир - “одно” и “другое”, предмет и отношение к нему, словом, целая объективная структура»161.
В связи с этим автор подчеркивает: «Одним из главных последствий эмоциональной теории Л.И. Петражицкого является требование, чтобы познание всего, называемого нами правом, достигалось на основании непосредственного испытания и адекватного восприятия подлежащих переживаний и эмоций. С этой стороны эмоционализм Л.И. Петражицкого, несмотря на его
158 «Эмоционализм Л.И. Петражицкого - именно убеждение, что существуют некоторые неразложимые и первоначальные эмоциональные акты, являющиеся основой всего того, что человеческое мнение называет правом». Алексеев H.H. Основы философии права. С. 63.
159 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб, 2000. С. 267.
160 Алексееву казалось, что ученики Петражицкого (к примеру, П.Е. Михайлов) также искали связь между психологической теорией права и феноменологией Гуссерля. Правовым нормам, по их мнению, помимо психической реальности «...свойственно еще некоторое другое качество, - качество идеального бытия». См.: Алексеев H.H. Введение в изучение права. С. 73.
161 Алексеев H.H. Основы философии права. С. 67.