Справедливость и законы в мифопоэтической мысли и философских воззрениях народов Древнего мира : Египет, Вавилония, Греция

• Автор: Чалаби Башир Фахедович
• Шифр специальности: 12.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 216 с.

Оглавление
Введение

Глава I. Справедливость и законы в мифопоэтической мысли народов древнего Ближнего

Востока и архаической Греции

§ 1.1 Эволюция древнеегипетских представлений о маат: от царской

прерогативы к этике личной добродетели

§ 1.2 Законы и справедливость в идеологии Вавилонии

§ 1.3 Справедливость как судебная процедура: эпические поэмы Гомера и

Гесиода

§ 1.4 Благозаконие и справедливость в элегиях Солона

Глава II. Культурно-социальные предпосылки становления древнегреческой философии
права классического периода
§ 2.1 Справедливость как «чистота» в раннем орфизме и пифагорейская
«пропорция» справедливости
§ 2.2 «Космическая» справедливость и земная власть в первых философских
опытах: Гераклит
§ 2.3 Образы правосудия в «Орестее» Эсхила
§ 2.4 Правосудие и демократия в Афинах V в. до н.э
Глава III. Идеи справедливости и закона в древнегреческой философии права
классической эпохи
§ 3.1 Критика законов: Антифонт, софист и ритор
§ 3.2 Сократ и полемика о законах в конце V - начале IV вв. до н.э
§ 3.3 Справедливость души и справедливость полиса в «Государстве» и
«Законах» Платона
§ 3.4 Учение Аристотеля о справедливости: проблемы интерпретации
Заключение
Библиография
Список сокращений

Введение
Актуальность темы исследования
Восстановления, водворения и декларации справедливости и законов и рассуждения о них проходят через всю историю цивилизованных обществ, а исток им — в седой древности. Мифопоэтические воззрения1 на справедливость, выраженную многосложной категорией «маат», являются одним из наиболее заметных аспектов древнеегипетской интеллектуальной культуры. Шумероаккадская и ассиро-вавилонская цивилизации в исторической памяти ассоциируются, не в последнюю очередь, с законотворчеством. Вариации земного справедливого суда и божественного правосудия принадлежат к числу главных в эпической поэзии древних греков и не стираются из памяти даже спустя века после падения античной цивилизации, воплощаясь в живописных и скульптурных образах слепой или зрячей богини правосудия. Вторая половина V и весь IV вв.2 дали немало сохраняющих по сей день актуальность (по крайней мере, вдохновляющих современные дискуссии) философских замыслов и вполне развитых концепций, сосредоточенных на вопросах о законах и справедливости. Знакомство с наследием Древней Греции и «классического» (по обозначению выдающегося египтолога Б.А. Тураева) Востока - прямое или опосредованное сочинениями римских философов и юристов и библейскими текстами - оказало влияние и на западную традицию права. Историческая роль древних воззрений на справедливость и законы, однако, составляет второстепенную причину обращения к ним в современной науке: основная заключена в глубине и незаурядности эти древних плодов размышлений об обществе.
1 Понятие «мифопоэтическая мысль» не имеет строгого определения. Автор термина поясняет его так: «Миф есть поэтическая форма... [которая] провозглашает истину; форма рассуждения... [что] хочет порождать ту истину, которую провозглашает; форма действия, ритуального поведения... [которая] должна провозгласить и выработать поэтическую форму истины» (Франкфорт Г. и др. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М.: Наука, 1984. С. 28-29).
2 Здесь и далее даты (кроме особо оговоренных случаев) относятся к эпохе до нашей эры.
И все же отечественная наука истории учений о праве и государстве знает не много исследований мысли Ближнего Востока и Греции. Помимо нескольких отрадных исключений, о которых мы скажем в специальном разделе настоящего Введения, почти все работы, касающиеся тем закона и справедливости, ограничиваются представлением общих мест (о космическом порядке, законодательных успехах вавилонских царей, чрезвычайной законопослушности Сократа, видах справедливости Аристотеля); затушевывают исторический контекст идей; сосредоточиваются на их «государственно-правовом» измерении; механически повторяют гипотезы и выводы работавших более века тому назад российских правоведов (последнее, впрочем, скорее хорошо, чем плохо: тексты тех правоведов достойны подражания). Между тем, заметный интерес к теоретическому измерению справедливости в современной правоведческой литературе свидетельствует, что ученым-юристам в изучении представлений жителей Древнего мира применение нашлось бы. За рубежом, отметим, хорошим тоном считается наличие юридического образования у приступающих к работе над темами, связанными с древними правом и идеями о праве. В отсутствие такой подготовки исследователи - историки и филологи-классики - консультируются с учеными-юристами1, что, пусть и «катафатически», подтверждает: наше, в рамках правоведения, обращение к тематике Древнего мира не только уместно, но и актуально.
Природу интереса ученых юристов к добродетели справедливости лаконично выразил B.C. Нерсесянц, не только включивший справедливость в знаменитую «триаду», но и дополнивший ее представление чрезвычайно важным моментом: справедливость - «категория и характеристика правовая, а не внеправовая (не моральная, нравственная, религиозная)»2. В отличие от понятия «право», в
1 См., напр.: Cartledge P. et al. Preface // Nomos: Essays in Athenian Law, Politics and Society / ed. by lidem. Cambr.: Cambr. Univ. Press, 1990. P. xiii.
2 Нерсесянц B.C. Философия права. M.: Инфра-М, Норма, 1997. C. 28. Краткую сводку высказываний советских и российских правоведов о справедливости см. в: Деревесников A.B. Справедливость как принцип права (историко-теоретический аспект). Кострома: Изд. КГТУ, 2007. С. 13-14.

Что до Аристотеля, то современная наука не располагает составленным им систематическим изложением политической философии. Как следствие, нет ответа и на вопрос, является ли «Политика» Аристотеля «консервативной утопией», как диалоги Платона1, или же произведения Аристотеля реалистичны2. Диалоги, которые писал Аристотель, утеряны, хотя античные авторы еще имели возможность с ними работать. Основные тексты, которые будут использованы в настоящей работе - прежде всего, три «Этики» и «Политика» - являются конспектами аристотелевских занятий в Лицее, возможно, «разбавленными» репликами слушателей, либо их черновиками — в общем, материалом нередко фрагментарным, несогласованным и явно не предназначенным для чтения теми, кто предварительно не прослушал лекционное изложение соответствующих тезисов, сопровождавшееся, конечно, необходимыми комментариями и расстановками акцентов3.
Необходимо, наконец, оговорить принципы, которых мы придерживались в работе с классическими текстами. Мы используем стандартные переводы на русский язык, не раз выходившие в научных издательствах «Мысль», «Наука» и им подобных. Авторство переводов указывается. Когда перевод надо уточнить, мы обычно даем латинскую транслитерацию4 и сопровождаем ее пояснениями. Ссылки на классические тексты составлены общепринятым способом5, а выходные данные изданий вынесены в библиографическое приложение.
1 См.: Гуторов В.А. Указ. соч.
2 Доватур А.И. Политика и политии Аристотеля. М.-Л.: Наука, 1965. С. 94.
3 Трубецкой С.Н. Курс истории древней философии. М.: ВЛАДОС, 1997. С. 407-408.
4 Для передачи греческих слов нами применяется стандартная и используемая, например, в «Истории античной эстетики» А.Ф. Лосева латинская транслитерация.
5 Следует пояснить порядок ссылок на авторов, чьи произведения были широко известны до эпохи книгопечатания или издавались чрезвычайно много раз. Если произведение сохранилось целиком, обычно приводится имя автора, затем название произведения, затем номера книги, главы и параграфа. При ссылках на Платона, Аристотеля и некоторых других авторов используются другие общепринятые системы нумерации, восходящие к «классическим» изданиям (напр., к изданию сочинений Платона А. Этьенном 1578 г.). Если произведение стихотворное, то после его названия следуют номера книги и стиха или строки. Если же произведение сохранилось фрагментарно, или просто очень коротко, то приводятся номер