Концептуализация негативных эмоций в мифологическом и современном языковом сознании : на материале русского, польского и чешского языков

• Автор: Стефанский, Евгений Евгеньевич
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 385 с. : ил.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

Глава I. Эмоциональная картина мира и подходы к ее

исследованию

Выводы к первой главе

Глава II. Лингвокультурологический анализ эмоциональных

концептов в русской, польской и чешской языковых культурах

§ 1. Страх

1.1. Центральные и периферийные средства

1.2. Иррациональный страх: свойства и конситуации

1.3. Стыд как особый вид иррационального страха
в ряду сходных этических концептов
§ 2. Печаль
2.1. Центр системы: русск. печаль и грусть -
польск., чешек, smutek
2.2. Чешек, zal, польск. zal и их соответствия
в русском языке
2.3. Русская тоска на фоне аналогичных концептов
в польской и чешской лингвокультурах
§ 3. Гнев
3.1. Центральные языковые средства
3.2. Периферийные языковые средства
§ 4. От жалости - к агрессии: анализ стереоскопических
эмоций
4.1. Досада
4.2. Обида
4.3. Зависть и ревность
4.4. Lltost
Выводы ко второй главе

Глава III. Художественный дискурс как культурный сценарий реализации эмоциональных концептов в русской, польской
и чешской лингвокультурах
§ 1. Сюжетообразующая роль эмоциональных концептов в художественном дискурсе рассказов М.Кундеры из цикла «Смешные любови»
1.1. Динамика эмоций в рассказе
«Никто не станет смеяться»
1.2. Эмоциональные концепты «стыд» и «ревность» в художественном дискурсе рассказа
«Игра в автостоп»
1.3. Эмоциональные концепты «смех» и «страх»
в рассказе «Эдуард и Бог»
§ 2. Концепт Д^озй, в повести А.Куприна «Поединок» и мифологическое сознание древних славян
2.1. Структурообразующая роль славянского концепта ^ийжй. в коллективном эмотивном поведении героев
повести «Поединок»
2.2. Проблема жестокости и жалости как отражение синкретизма концепта ^ЦШоэШ в личностном эмотивном поведении героев повести «Поединок»
§ 3. «Побежденное смехом страшное ...» в романах М.Булгакова «Мастер и Маргарита» и Е.Сосновского
«Апокриф Аглаи»
3.1. «Необоснованный, но столь сильный страх»
3.2. «Меня слишком пугали...»
3.3. Когда в мире тесно и жизнь пуста
3.4. «Не верь, не бойся, не проси!»
3. 5. Мир смеется
Выводы к третьей главе

Заключение
Список использованной литературы
1. Научная литература
2. Словари, энциклопедии, справочники
3. Художественные тексты

перечисленные в работе Н.Ф.Алефиренко парагдигмы применимы не только к исследованию фразеологических единиц, но и к анализу концептов.
По справедливому замечанию В.И.Карасика, эмоциональная точность дискурса может быть представлена как динамика образов в тексте. Благодаря такой ассоциативной точности автору удается «актуализировать ту или иную деталь, по которой у читателя или слушателя возникает адекватная конкретная картина целостного обозначения пережитого автором впечатления». Другим способом передачи эмоциональной точности является, по мысли автора, передача чувства, для понимания которого требуются прецедентные тексты (Карасик 2002: 355).
Литературоведы, однако, идут еще дальше, обращаясь к мифологическим ментальным структурам. Открывая книгу о фольклорномифологических истоках трагедии А.С.Пушкина «Борис Годунов», С.З.Агранович и Л.П.Рассовская утверждают: «История трагедии Пушкина, как и всех художественных произведений, началась задолго до рождения ее автора и даже его героев. Чем богаче прошлое явлений искусства, тем значительнее их будущее. История произведения (до его рождения) включает в себя, прежде всего, процесс формирования основных мировоззренческих представлений человечества с древнейших времен. Эти представления вошли как важная часть в различные области мировой культуры. Они нашли свое отражение и в художественных образах международного фольклора, образах, продолжающих жить и в литературе, и в сознании человека нового времени». Исследователи видят генетические истоки, например, образа царя в архаическом животном тотеме, которому был свойствен целый комплекс устойчивых признаков, главные среди которых — сакральность и обреченность на насильственную смерть. Эти же признаки после разрушения первобытного строя приняла на себя фигура царя. «Царь расценивался как сакральный избранник, как существо, обладающее симпатической магической связью с природой, и поэтому его биологическая мощь была залогом равновесия природных циклов, плодородия земли и скота, а значит,