Эвфемистическая картина мира: концептосфера "человек" : на материале бурятского, русского, английского, немецкого языков

• Автор: Цыдендамбаева, Оюна Сергеевна
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Улан-Удэ
• Количество страниц: 178 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Теоретические предпосылки изучения эвфемизмов в зеркале языковой картины мира
1.1 Картина мира
1.2. Табу как источник возникновения эвфемии
1.3. Языковой статус эвфемизмов
1.3.1. Дефиниции эвфемизмов в научной литературе
1.3.2. Функции эвфемизмов
1.3.3. Способы образования эвфемизмов
1.3.4. Структурная характеристика эвфемизмов
Выводы
Глава 2. Эвфемизмы в разноструктурных языках концептосфе-
ры «Человек»
2.1. Концепт как основная категория когнитивной лингвистики
2.2. Сущностные атрибуты человека как части окружающего мира
2.2.1. Рождение - жизнь - смерть
2.2.2. Человек как единство телесного и духовного
2.2.3. Морально-этические нормы и представления человека
Выводы
Заключение
Литература
Список использованных словарей
Электронный сетевой ресурс
Приложение 1. Словник бурятских эвфемизмов
Приложение 2. Концептосфера «Человек» в разноструктурных языках

ВВЕДЕНИЕ
Проблема «язык - человек - культура - этнос» с античных времен и до сего дня привлекает внимание языковедов, философов, историков, антропологов. Отличительной чертой лингвистических исследований на рубеже XX -XXI вв. является смена парадигмы науки о языке: не «язык в человеке», а «человек в языке».

«Обращение к теме человеческого фактора свидетельствует о важнейшем методологическом сдвиге, наметившемся в современной лингвистике, о смене ее базисной парадигмы и переходе от лингвистики имманентной с ее установкой рассматривать «язык сам по себе и для себя» к лингвистике антропологической, предполагающей изучать язык в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» [Посто-валова, 1988, с.8].
Явление эвфемии не было предметом специальных лингвистических исследований в течение 20-го столетия. Эвфемизмы представлены весьма

фрагментарно в диахронии в связи с изучением древних табу на материале индоевропейских языков, в частности в славянских, балтийских языках [Бу-лаховский, 1953; Ларин, 1961; Реформатский, 1997].
На рубеже XX - ХХТ вв. эвфемия становится предметом интенсивного изучения в лингвистике. Так, в работах A.A. Реформатского [Реформатский,
1998] выявлены причины табуирования, способы образования эвфемизмов описаны в исследованиях Л.П. Крысина [Крысин, 1994], Е.И. Шейгал [Шейгал, 1997], Ж.Ж. Варбот [Варбот, 1998], В.П. Москвина [Москвин,
1999], Е.П. Сеничкиной и Р.И. Тихоновой [Сеничкина, Тихонова, 2004].

Эвфемизмы русского языка исследованы в работах Т.Н. Павленко [Павленко, 1996], A.A. Андреевой [Андреева, 1999], В.П. Москвина [Москвин, 1999], Е.И. Шейгал [Шейгал, 2000], В.З. Санникова [Санников, 2002], Л.П. Крысина [Крысин, 2004] и др. Эвфемия речи индивида представлена в

работах [Асоян, 1989; Темирбаева, 1991; Граудина, 1993; Хлынова , 1998; Болотнова, 1998; Андреева, 1999; Васильев, 1999; Шейгал, 2000; Карпова,

2001; Гатин, 2002; Прядильникова, 2005; Потапова, 2009; и др.].
Эвфемизмы в художественных текстах исследованы в работах Е.К. Темирбаевой [Темирбаева, 1991], A.A. Бурова [Буров, 1998], JI.A. Нефедовой [Нефедова, 1998], JI.B. Чернец [Чернец, 2001], В.З. Санникова [Санников, 2002], Е.П. Сеничкиной [Сеничкина, 2003-а, 2003-6, 2004-6], H.A. Да-выдкиной [Давыдкина, 2004], В.В. Андреева [Андреев, 2005], И.Н. Никитиной [Никитина, 2009]. Изучению связи эвфемии и комического посвящены работы А.М. Кацева [Кацев, 1988], В.З. Санникова [Санников, 2002].
Проблема эвфемизмов активно изучается в отечественной германистике: А.М. Кацев [Кацев, 1991], H.A. Евсеева [Евсеева, 2000], Е.К. Павлова [Павлова, 2000], Е.И. Шейгал [Шейгал, 2000], А.Ю. Кудрявцев, Г.Д. Куро-паткин [Кудрявцев, Куропаткин, 2003], Е.Е. Краснова [Краснова, 2004], С.Ю. Мамушкина [Мамушкина, 2005].
Наиболее широко явление эвфемии освещено в зарубежной лингвистике: Г. Пауль [Пауль, 1960], Ш. Балли [Балли, 1961], Э. Бенвенист [Бенве-нист, 1974], Ж. Вандриес [Вандриес, 2004]. Дальнейшее развитие данной проблематики нашло отражение в работах Дж. Нимана и К. Сильвера [Nea-man and Silver, 1995], лексикографов P.B. Холдера и X. Росона [Holder and Rawson, 1995].
Между тем эвфемизмы бурятского языка изучены недостаточно, известны лишь статьи Д.Д. Санжиной [Санжина, 2005] и З.Д. Ульзетуевой [Ульзетуева, 2009], что предопределило выбор и актуальность предпринятого исследования.
Актуальность, данного исследования обусловлена тем, что изучение языкового выражения ключевых концептосфер мировой культуры входит в число важнейших программ современного языкознания и определяется как теоретическими, так и практическими её задачами: комплексным изучением

или явление. Поэтому закон смежности предписывал осторожное обращение со словами.
Запреты, связанные с называнием имени, остаются распространенными и по сей день, причем не только среди этносов, находящихся на ранней стадии общественного развития, но и современных народов. Так, в традициях бурят и сегодня запрещается называть друг друга по имени, а также отзы-

ваться на свое имя, произнесенное в сумерках или ночью, особенно на улице. Это связано с верой в злых духов, способных похитить душу откликнувшегося, что в дальнейшем будет чревато болезнями и даже смертью.
Еще в начале прошлого века буряты сознательно давали своим детям, мягко говоря, некрасивые имена, часто обозначающие табуированные названия частей тела, чтобы злые духи, побрезговав или испугавшись, не забирали их души. Встречались имена, происходящие от слов, обозначающих животных, например: Буха — «бык», Хуса — «баран-производитель», Азарга - «жеребец», Гулгэн - «щенок», Хулгана «мышь». Были и обидные прозвища: Эдюур - «лохань, кормушка для скота», Бахана - «столб», Хаб-Хара - «ис-синя-черный», Хорео - «изгородь», Муу Хун - «плохой человек», Малаан -«лысый, плешивый». Дело в том, что в прошлом была очень высока детская смертность, что, было обусловлено тяжелыми условиями жизни, а также голодом и разрухой в стране. Для имен-эвфемизмов в бурятском языке в дореволюционное время главной была функция охраны жизни человека.
В этой связи интересно отметить, что греки называли Черное море, которое из-за сильных штормов приобрело зловещую репутацию, словом Еих-те, что обозначало «гостеприимное». По той же причине в средние века пор-

тугальцы переименовали мыс Бурь в мыс Доброй Надежды.
Языковые запреты, занимавшие значительное место среди всевозможных табу, способствовали быстрому пополнению лексического состава языка. С.Ульман выделяет следующие виды языковых табу, подлежащих эвфе-мизации: