Сакральный текст как лингвокультурный феномен

• Автор: Коновалова, Надежда Ильинична
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 354 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Сакральный текст и его сущностные параметры
1.1. Определение понятия «сакральное»
1.2. Некоторые подходы к определению понятия «текст»
1.3. Соотношение понятий «культура» и «текст»
1.4. Определение сути понятия «сакральный текст»
1.5. Семантика, синтактика и прагматика сакрального текста 50 Выводы
Глава II. Мифосимволизм сакрального текста
2.1. Мифологический символ и его основные характеристики
2.2. Мифологема как «свернутый» сакральный текст: модель лингвокультурологического описания
2.3. Мифологема баня
2.4. Мифологема ночь
Выводы
Глава III. Заговор как сакральный текст
3.1. Семантика заговора
3.2. Синтактика заговора
3.3. Прагматика заговора
Выводы
Глава IV. Примета как сакральный текст
4.1. Семантика приметы
4.2. Синтактика приметы
4.3. Прагматика приметы
Выводы
Глава V. Модель лексикографического представления сакрального текста
5.1. Анализ существующей практики лексикографического

представления сакральной семантики в словарях разных типов
5.2. Принципы лексикографического представления сакральных текстов в лингвокультурологическом словаре
5.3. Фрагмент лингвокультурологического словаря сакральных текстов
Выводы
Заключение
Словари и справочники
Библиография
Приложение 1. Список сокращений
Приложение 2. Список информантов
Приложение 3. Записки с Божницы
Приложение 4. Современные студенческие приметы

ВВЕДЕНИЕ
Одним из основных направлений современной антропоцентрической лингвистики является исследование языковой картины мира и отдельных ее фрагментов, т.е. представлений о том, как внешняя действительность преломляется в языке народа. Идея В. фон Гумбольдта о внутренней форме языка, превращающей язык в зеркало мира, получает интенсивное развитие в изучении национальной ментальности и форм ее воплощения. Ср.: «... если бы язык не вторгался во все мыслительные процессы, если бы он не был способен создавать новые ментальные пространства, то человек не вышел бы за рамки непосредственно наблюдаемого» [Маслова 2001: 8]. За рамками такого «непосредственно наблюдаемого» лежит в частности денотативное пространство ирреального, в том числе сакрального.
Исследование сакрального содержания национальных языковых форм вызывает определенные трудности: употребление в настоящее время понятия «сакральный» в самых разных контекстах свидетельствует о необходимости определить, прежде всего, суть этого феномена.
Еще несколько лет назад слово «сакральный» практически не использовалось в лингвистической литературе, его можно было встретить в работах культурологов и философов в связи с исследованиями проблем мифологического сознания и отражения архетипических образов в искусстве [см., например, осмысление в указанных аспектах феномена сакрального в следующих работах: Сандулов 1992, Бреле-Руэф 1995, Миролюбов 1997, Кайуа 2003 и др.].
В лингвистическом плане обращение к отдельным сакральным характеристикам отмечается с конца 90-х гг. XX века. В первую очередь это касается работ, посвященных лексике и фразеологии библейского происхождения [Юдин 1992, Стижко 1995, Ковшова 1996, Телия 1996, Никитина 1998, Бетехтина 1999, Родионова 2000, Христианизация ... 2001, Мен-

Подробно о мифосимволизме СТ мы поговорим ниже (см. 1.2.), здесь же продемонстрируем его на примере гадательного СТ. Каждый знак в нем - условный, имеющий множественную интерпретацию, которая зависит от адресата сообщения (его «запроса», состояния, жизненных обстоятельств, воображения и т.п.), от исполнителя (его мотивов, компетенции, творческой фантазии и т.п.), от соотнесения с другими знаками и т.д.
Так, одним из видов гадания является объяснение тени:
Листок бумаги, на котором записан вопрос, сминают в комок, поджигают на тарелке, поднесенной к стене, и смотрят на тень, пытаясь разглядеть какое-либо изображение и объяснить его с учетом загаданного. Тень человека предвещает незамуэ/сней девушке встречу с суженым, бедному — неожиданную помощь, богатому — кражу имущества и т.д.
Прогностический потенциал визуального знака реализуется в опоре на самые общие социальные, культурные, бытовые и др. импликатуры («девушка надеется выйти замуж», «слабый ждет помощи от сильного», «богатый боится потерять нажитое» и т.п.), что дает возможность установления различных ассоциативных связей для формирования содержания гадательного СТ. Ассоциативную связь мы, вслед за Т.А.Гридиной, понимаем как «основу вариативности планов выражения и содержания словесного знака ... во всех возможных аспектах его актуализации, включая системные и асистемные тенденции его функционирования в языке и речи и намерения (интенции) интерпретатора» [Гридина 1996: 38]. Это соответствует психолингвистическому пониманию значения как «некоего идеального эквивалента знаков, взаимозаменимых в процессе семиозиса» [Леонтьев 1977: 10-11]. Ср. также психолингвистическое понимание смысла как аналога значения в конкретной деятельности [Выготский 1999], что является принципиально важным для анализа СТ, где акциональная и вербальная составляющие чаще всего выступают как единое целое сакральной коммуникации.