"Эпатажная лексика" в поэзии русских футуристов

• Автор: Завадская, Анастасия Викторовна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Оренбург
• Количество страниц: 180 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
ГЛАВА 1 ЭПАТАЖ КАК ОСНОВНОЙ ПРИЕМ ФУТУРИЗМА
1.1 Визуальный тип футуристического эпатажа
1.1.1 Поведенческий эпатаж
1.1.2 Эпатажность футуристической книги
1.2 Теоретические установки футуристов в отношении поэтического

языка
Выводы по главе
ГЛАВА 2 ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ЭПАТИРУЮЩЕГО ЭФФЕКТА В ПОЭЗИИ РУССКОГО ФУТУРИЗМА
2.1 Эмотивная лексика как средство создания эпатирующего эффекта
2.1.1 Изучение эмотивной лексики на современном этапе
2.1.2 Использование эмотивной лексики в целях создания эпатирующего эффекта
2.2 Просторечие как средство создания эпатирующего эффекта
2.2.1 Просторечие в современной лингвистике
2.2.2 Просторечия, обозначающие текстовую лексико-тематическую группу «Человек»
2.2.3 Предикативная функция просторечия
2.3 Эпатирующий эффект окказиональной лексики
2.3.1 Окказионализм как элемент «эпатажной лексики»
2.3.2 Эпатажный характер окказионализмов, образованных в соответствии
с законами словообразовательной системы русского языка
2.3.3 Эпатажный характер окказионализмов, образованных с нарушением
законов словообразовательной системы русского языка
Выводы по главе

Выводы по главе
ГЛАВА 3 ЭПАТИРУЮЩИЙ ЭФФЕКТ ФУТУРИСТИЧЕСКОЙ МЕТАФОРЫ
3.1 Использование метафоры в целях создания эпатирующего
эффекта
3.2 Эпатажный характер метафорических описаний локуса
«Вселенная»
3.3 Эпатажный характер метафорических описаний локуса
«Город»
3.4 Эпатажный характер метафорических описаний образа
человека
Выводы по главе
Заключение
Список использованных источников и литературы

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования определяется его включенностью в круг современных филологических исследований художественного текста вообще и лексической структуры поэтического текста в частности. Коммуникативная модель «автор» - «текст» - «читатель», которая стала центральной в филологических исследованиях последних лет, приобретает особую значимость в современной лингвистике, уделяющей внимание субъективному фактору при рассмотрении языковых процессов. Антропоцентрическая парадигма выдвигает в центр исследований языковую личность и текст как продукт ее речемыслительной деятельности. Своеобразие творческой языковой личности отражается в созданных ею художественных текстах. Значимым на сегодняшний день представляется изучение семантических модификаций поэтического слова в аспекте идиостиля, так как идиостиль «проявляется и в способах эстетической актуализации ключевых слов, в их семантических и эстетических трансформациях на уровне текстовой парадигматики и текстовой синтагматики в соответствии с коммуникативной стратегией автора и его интенцией» [Болотнова, 2000: 10].
Актуальность работы обусловлена также тем, что с 1940-х по 1980-е гг. исследований по художественному языку футуристической поэзии проводилось немного, так как доступ к изучению многих источников по авангарду был закрыт. Первые теоретические отзывы и попытки теоретического осмысления нового литературного течения - футуризма - обнаруживаются в трудах
A.К. Закржевского, Е.П. Радина, Г.О. Тавстена, К.И. Чуковского, A.A. Шемшурина и др. Этапы освоения отечественной филологией наследия русского футуризма связаны с именами М.Л. Гаспарова, В.П. Григорьева, Н.И. Харджиева,
B.Н. Альфонсова. В российской науке последних десятилетий сформировался круг ученых, предлагающих современные подходы к феномену футуристического искусства (С.Е. Бирюков, Е.А. Бобринская, И.Е. Васильев, И.Ю. Иванюшина, Т.В. Казарина, A.A. Кобринский, Е.Ф. Ковтун, A.B. Крусанов, О.М. Култышева, М.В. Лобанова, Ю.Б. Орлицкий, И.М. Сахно, М.И. Шапир и др.). Исследование

его фонической стороне, а также к проблеме делимитации - определению границ слова в контексте - и вопросу «фактуры». Последний подход иллюстрирует слово как предмет, как материально выраженное, как вещь. Если слово — вещь, то им удобнее воздействовать на человека, в буквальном смысле — физически» [Маркасов, 2003: 77]. В качестве подтверждения этих слов рассмотрим стихотворение В. Хлебникова «Заклятие смехом»:
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О рассмешищ надсмеяльных — смех усмейных смехачей!
Рассматривая морфемный потенциал данного фрагмента, следует отметить высокую продуктивность корня смех-. Все слова здесь образованы по имеющимся в языке словообразовательным моделям. Тем не менее данные новообразования не свойственны русскому языку. Что касается лексического значения окказионализмов, то его мы сможем определить, зная значения корневой морфемы и словообразовательных аффиксов. Так, смехач - это ‘человек, который часто смеется’, смеянствоватъ - ‘долго, безудержно смеяться’ и т.д.
Однако Н. Осипов придерживается противоположной точки зрения. В своей статье «О футуристах» он пишет следующее: «Поэт-футурист не преследует смысла в своих стихах. Иногда даже обижается, когда находят в его произведении какой-либо смысл. Он играет со словами, как с вещами. Отметая значение слова, его смысл, футурист экономит свои душевные силы, и эта свободная сила идет на чувственное наслаждение звуками слов» [Осипов, 2004: 137]. На наш взгляд, данное высказывание не может быть отнесено ко всему творчеству футуристов. Каждое слово в их стихотворениях несет в себе большую смысловую нагрузку. Лишь ранние стихотворные эксперименты кубофу-туристов, как правило, лишены семантики.
К.И. Чуковский в статье «Заумный язык» говорит о том, что заумный язык «предоставляет поэту возможность комбинировать слоги заумных слов самым неожиданным образом» [Чуковский, 1922]. Причем в некоторых случаях