Рецепция произведений В.С. Гроссмана в советской журналистике 1930-х - 1960-х гг.

• Автор: Бит-Юнан, Юрий Геваргисович
• Шифр специальности: 10.01.10
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 259 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I Литературная репутация и литературный 20-69 дебют Гроссмана в осмыслении советских критиков 1930-х гг.
ГЛАВА II Критическая рецепция произведений 70-130 Гроссмана второй половины 1930-х - первой половины 1940-х гг.

ГЛАВА III Критическая рецепция произведений

Гроссмана второй половины 1940-х - первой половины 1950-х гг.

ГЛАВА IV Критическая рецепция произведений

Гроссмана второй половины 1950-х- 1960-х гг.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ
Данная работа посвящена анализу истории рецепции произведений
B.C. Гроссмана в советской журналистике 1930-х - 1960-х гг.
Термин «рецепция» использован в традиционном значении: восприятие и осмысление художественного произведения1.
Выбор темы обусловлен и уникальным характером рецепции произведений Гроссмана в советской журналистике, и уникальностью его литературной репутации. Причем особенно важно, что уникальность рецепции обусловила уникальность литературной репутации.
Как известно, эта репутация ныне крайне противоречива, хотя после смерти писателя в 1964 г. и до второй половины 1980-х гг. официально признавалось, что никаких противоречий нет, и не было никогда. Именно официальную точку зрения фиксировала статья известного критика Г.Н. Мунблита в нормативной Краткой литературной энциклопедии2.
Соответствующий том подписан к печати через неделю после смерти Гроссмана, потому актуальность на тот момент несомненна. Автор статьи настаивал, что Гроссман был всегда безоговорочно советским писателем.
Казалось бы, противоречия тут нет. Известно было, что его дебюту в 1934 г. сопутствовали похвалы А.М. Горького, и это неоднократно акцентировали критики, благожелательно встретившие ранние публикации3.
Также известно было, что Гроссмана не коснулись «проработочные кампании» 1930-х гг., уцелел он и в период массовых арестов. С 1941 г. -фронтовой корреспондент газеты «Красная Звезда», репутация безупречна4.
1 Изер В. Процесс чтения: феноменологический подход // Современная литературная теория. М., 2004. С. 201-225; Ильин И.П. Между структурой и читателем (Теоретические аспекты коммуникативного изучения литературы) // Теории, школы, концепции: (Критические анализы). Художественная рецепция и герменевтика. М., 1985. С. 134-167; Ковылкин А Н. Рецептивный подход и фигура читателя // Вестник башкирского государственного университета. 2007. Т. 12. № 3. С. 43-46; ЯуссХ.-Р. История литературы как провокация литературоведения // Новое литературное обозрение. 1995. № 12. С. 34-84.
2 Здесь и далее цит. по: Мунблит Г.Н. Гроссман Василий Семенович // Краткая литературная энциклопедия. Т. 2. М., 1964. Стб. 398-399.
3 См., напр.: Селивановский А.П. Первый роман В. Гроссмана // Литературный критик. 1934. № 12. С. 159-160; Глаголев H.A. Новое в советской литературе // Художественная литература. 1935. № 2. С. 1-5; Слепнев
Н. Счастье нового человека // Художественная литература. 1935. № 10. С. 16-17.
4 См., например: Ортенберг Д.И. Писатели на войне // Звезда. 1975. № 3. С. 149-153; Эренбург ИГ. Глазами Василия Гроссмана // Литературная газета. 1946, 23 фев.

Вполне доброжелательно критики встретили в 1942 г. и повесть Гроссмана «Народ бессмертен». Аналогичной была оценка сборников военных очерков5.
Правда, в 1946 г., когда была опубликована пьеса «Если верить пифагорейцам», ситуация изменилась. Мунблит описал специфику рецепции: в центре внимания Гроссмана «неизменность повторения в разные эпохи одних и тех же жизненных коллизий. Пьеса вызвала резкую критику в печати».
В статье пояснений не было. Умолчанием автор и подчеркнул, что инвективы утратили актуальность6.
Гораздо более ожесточенной была кампания 1953 г., связанная с публикаций романа «За правое дело» в 1952 г. Тогда предъявлены были весьма серьезные политические обвинения7.
Мунблит же указал, что роман, задуманный как эпопея о Великой отечественной войне, остался незаконченным. И отметил: «Первая часть романа Г<россмана> встретила противоречивые отклики
безоговорочных похвал до упреков в искажении картины войны».
Пояснений опять не было. Но умевшие читать между строк угадывали тогда, что скрывалось за фигурой умолчания. В 1953 г. продолжалась очередная антисемитская кампания - «борьба с безродными космополитами», соответственно, Гроссман постольку стал объектом «проработки», поскольку был евреем. А с 1954 г. и до смерти Гроссмана роман «За правое дело», был пять раз переиздан, следовательно, «упреки» актуальность утратили8.
5 См. напр.: Ковальчик Е.И. «Народ бессмертен» // Литература и искусство. 1942, 15 авт.; Олишев В Г. Военный комиссар // Партийное строительство. 1942. № 16. С. 43-46; Мясников А Комиссар Богарев // Спутник агитатора. 1942. № 17. С. 41-42; Лейтес А.М Путь к победе // Огонек. 1946. № 24. С. 30.
6 См.: Альтман ИМ. Если верить автору // Литературная газета. 1946, 3 сен.; Ермилов В В Вредная пьеса // Правда. 1946, 4 сен.
1 См., напр.: Бубеннов М.С. О романе Василия Гроссмана «За правое дело» // Правда. 1953, 13 фев.; Фадеев A.A. Некоторые вопросы работы Союза писателей // Литературная газета. 1953, 28 мар.; Шагинян М.С. Корни ошибок. Заметки писателя // Известия. 1953, 26 мар.
8 См.: Гроссман В С. За правое дело. М.: Воениздат, 1954; Он же. То же. М.: Воениздат, 1955; Он же То же.
М.: Советский писатель, 1956; Он же. То же. М.: Воениздат, 1959; Он же. То же. М.: Советский писатель,
1964.

итог ее подведен в романе И.Е. Ильфа и Е.П. Петрова «Золотой теленок», изданном в 1931 г. Как утверждал один из персонажей, в СССР «евреи есть, а еврейского вопроса нет»17.
Подразумевалось, что в других странах евреи равноправны лишь формально, однако бытовой антисемитизм далеко не изжит, порою даже поддерживается на государственном уровне, поэтому и актуален «еврейский вопрос». А в СССР государственного антисемитизма нет, это и принципиально невозможно, а бытовой антисемитизм - лишь рецидив успешно изживаемого «царистского прошлого». Таковы были основные установки очередной пропагандистской кампании, проводившейся в 1929 г. Именно тогда «Огонек» и опубликовал очерк Гроссмана о Бердичеве. Гроссман писал о том, что хорошо помнил - о родном городе.
В русской культуре Бердичев - маркированный топоним. Своего рода символ «еврейского местечка», т.е. небольшого городка в «черте оседлости». Бердичев - город, регулярно упоминаемый в многочисленных «еврейских анекдотах». Но это, как подразумевалось в очерке Гроссмана, относилось к шуткам. Часто — злым шуткам. Всерьез же само слово Бердичев подразумевало ссылку на «еврейский миф»: «Всякий антисемит, услышав слово “Бердичев”, ухмыляется. Бердичев - синоним еврейской торговой буржуазии, гнездо спекулянтов, - город, где живут торговлей и обманом».
Гроссман настаивал, что даже в Бердичеве «еврейский миф» не соответствовал действительности. Да, евреи составляли в Бердичеве большинство населения, что, однако, не давало им преимуществ, потому как в остальном политическая ситуация соответствовала общероссийской. В Бердичеве были эксплуататоры - евреи и не евреи. В Бердичеве были эксплуатируемые - евреи и не евреи. Причем евреев эксплуатировали точно так же, как русских, украинцев и поляков, живших в Бердичеве. Поэтому эксплуатируемые солидаризовались в борьбе против эксплуататоров и победили с оружием в руках.
17 См.: Ильф И.Л., Петров Е.П. Золотой Теленок. М., 2000. С. 303.