Рецепция автобиографической прозы В.В. Набокова в журналистике

• Автор: Табак, Мария Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.10
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 146 с.

ГЛАВА 1. Критическая рецепция феномена психологической
автобиографии Набокова (на примере романов «Машенька» и «Подвиг»)
ГЛАВА 2. Эмигрантские автобиографии Сирина и Набокова (на примере
романов «Дар» и «Бледное пламя») и журналистика
ГЛАВА 3. «Автобиографический сюжет» в неавтобиографическом произведении («Лолита» и «Просвечивающие предметы»): литературная
критика о Набокове и Набоков о литературной критике
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Общая ■ характеристика работы. Данная работа посвящена исследованию рецепции автобиографической прозы В.В.Набокова в журналистике и литературной критике. Критика не сразу распознала в автобиографизме главную особенность Набокова-писателя, однако после выхода нескольких статей о романе «Дар», в частности, статей Г.В. Адамовича1, сомнений в том, что Набоков - насквозь автобиографический писатель - уже не оставалось.
Сам Набоков был очень тесно связан с журналистикой. Его отец, один из лидеров кадетской партии Владимир Дмитриевич Набоков, в эмиграции был редактором берлинской газеты «Руль», на страницах которой появились самые первые сочинения Сирина (псевдоним Набокова, который он взял с одной целью - чтобы его не путали со знаменитым отцом).
Газета «Руль» по праву может считаться одним из самых известных эмигрантских изданий. На ее страницах высказывались самые разные мнения (в том числе и в отношении сирийского творчества) и даже мнения трех главных редакторов в большинстве случаев не совпадали. Однако ее редакторы были едины в одном - в том, что невозможно, по словам И.В. Гессена, «засыпать рвы» между эмиграцией и метрополией. Газета постоянно критиковала тех, кто стремился к «покаянию» и сближению с большевистской Россией. Другая важная для «Руля» идея: на фоне разрыва с советской России сама русская эмиграция (миссия которой исключительна), должна быть едина. Ядовитая критика обрушивалась со страниц газеты на мелкие подковерные интриги узких кругов эмиграции. И.В. Гессен писал, что «Руль» снискал у большевиков славу самой «злой»
1 Адамович Г. Рец. на роман В.Сирина «Дар» // Последние новости. 1931. 4 июня. № 3725. С. 2.

эмигрантской газеты, и такие оценки для ее сотрудников звучали как самый изысканный комплимент1.
Набоков-писатель был в прямом смысле воспитан «Рулем». Идея «засыпания рвов» была ему чужда изначально. Более того, его роман «Дар» может рассматриваться как посвящение взрастившему его изданию. В этом романе подробно описывается общественно-политическая ситуация, в которой выходил журнал, анализируются главные идеи, которыми жила тогда русская эмиграция и которые нашли отражение на страницах «Руля».
Другим изданием, оказавшим на Набокова большое влияние, был эмигрантский журнал «Современные записки», выходивший в Париже в 1920-1940 годах. «Современные записки» были совсем не похожи на газету «Руль». Журнал этот ориентировался на политическую линию правых эсеров. Один из наиболее влиятельных критиков журнала, К.В. Мочульский, не раз писавший о Набокове, во многом задал направление литературоведения русской эмиграции. Во многом задал он и рецепцию творчества Набокова-Сирина. Статьи Мочульского широко использовались и в настоящей работе2. Альманах «Воздушные пути» печатал не только Набокова, но и набоковского «Христофора Мортуса» из «Дара» - Г.В. Адамовича. Наряду с В.В. Вейдле, Адамович диктовал литературную позицию журнала - а был он главным противником идеи «поэзии ради поэзии» В.М. Ходасевича, максимально близкого Набокову критика. Это определило тон рецензий на произведения Набокова и характер отношений писателя с редакцией «Современных записок».
Автобиографизм характерен для литературы русской эмиграции. Так, A.B. Леденев пишет, что «главным объектом творческого осмысления и
1 Гессен И.В. Годы изгнания. Paris, 1979. С. 127.
2 Мочульский К. Роман В. Сирина // Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве В.Набокова. М., 2000. С. 29.

Особенность «Подвига» заключается в том, что Набоков «подарил» свою биографию герою, который на него в целом не похож. Если до известной степени мы имеем право говорить о Ганине и Годунове-Чердынцеве как об alter ego самого Набокова (уж слишком близки их характеры, мироощущение, особенности поведения), то Мартын — принципиально другой.
И дело тут не только в отсутствии творческого «дара», ведь у Ганина его тоже нет — сходство его с Набоковым заключается в том, что он поставлен в ту же ситуацию, в которой находился Набоков, и ведет себя так же, как он (роман с Машенькой у Ганина развивается точно так же, как у Набокова с Валентиной). Здесь нельзя не вспомнить уже цитировавшиеся слова Гинзбург о Толстом. Сам Набоков формулирует различия между собой и своим героем так: «Если Мартына можно еще в какой-то степени считать моим дальним родственником (он симпатичнее меня, но и гораздо наивнее, чем я когда-либо был), с которым у меня есть несколько общих детских воспоминаний и несколько более поздних симпатий и антипатий, то его бледные родители, per contra, ни с какой разумной точки зрения не похожи на моих»' (думается, что высказывание Набокова относительно того, что Мартын куда симпатичней и наивней, чем он, абсолютно справедливо). Однако проблему автобиографичности «Подвига» все же не стоит сводить к «нескольким общим воспоминаниям».
Тема родителей всегда оставалась одной из любимых набоковских тем. Отсутствует вовсе она, пожалуй, только в «Машеньке» — о родственниках Ганина мы ровным счетом ничего не знаем. Это роднит его с Толстым. Эйхенбаум отмечает, что в повести Толстого «Детство» тема матери становится лейтмотивом, связующим воедино весь текст