Поэтика автобиографического повествования : автобиография И.В. Гете в типологическом освещении

• Автор: Кемпер Дирк
• Шифр специальности: 10.01.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 208 с. : ил.

Содержание
Введение
Глава 1. Нарративные схемы и концепция индивидуальности
1.1. Автобиографическая наррация: типология и схемы повествования
1.1.1. История «anima»
1.1.2. История «ego»
1.1.3. История «psyché»
1.2. Теория индивидуальности и проблема
оформления автобиографии
1.2.1 : Контингентность - когерентность - смысл - исходная цель
1.2.2. «Origo» - порождающий принцип нарративной структуры
1.2.3. Познаваемость структуры
1.2.4. «Ineffabile»
Глава 2. Автобиографический проект И. В. Гете «Из моей жизни»
2.1. Творческая история. Стадия 1811-1814 годов
2.1.1. Личность и эпоха
2.1.2. Полиперспективизм нарративных схем
2.2. Творческая история. Стадия 1814-1817 годов
2.2.1. Вторая молодость и строительство башни
2.2.2. Второе рождение как нарративная схема
2.3. Творческая история. Стадия 1817-1831 годов
2.3.1. Демоническое - «ineffabile» в новом измерении
2.3.2. Нарративная схема «уток и основа»
Заключение
Библиография

Введение
В научной литературе, посвященной жанру автобиографии, предлагались многочисленные варианты классификации.
Так, выдвигая на передний план намерения автора, Рой Паскаль исходит из того, что автобиограф всегда «ставит себе некую доминирующую задачу, которая, как он нередко сам с удивлением замечает, находит отражение или получает разрешение в истории его жизни»1. Поэтому автобиографическое письмо всегда предполагает «преобразование прошлого»2, заполняющее определенную матрицу («pattem»): а) автобиографии, тематизирующие становление духовной позиции (обретение мировоззрения, Kap. VII); Ь) автобиографии, изображающие историю развития призвания (история призвания, Kap. VIII); с) автобиографии поэтов (Kap. IX); d) всестороннее изображение своей личности (Человек во всем разнообразии своей природы, Kap. X); е) автобиографические романы (Kap. XI).
Иной вариант - по социальным и психологическим детерминантам, образующим контекст автобиографического высказывания. 8 Бернд Нейман стремится описать изображаемый в автобиографии процесс индивидуации в связи с конкретными историческими и социопсихологическими детерминантами, опираясь, в частности, на понятия и модели, разработанные Фрейдом и его последователями. В своей типологии он проводит различие между «лирической» автобиографией и «эпическими» мемуарами3. Его классификация в рамках автобиографического жанра опирается на социологические исследования Давида Рисмана4, вслед за которым он указывает на различие индивида «укорененного в
1 Pascal R. Die Autobiographie. Gehalt und Gestalt. Stuttgart u. a., 1965. S. 227.
2 Ibid. S. 21.
3 Neumann B, Identität und Rollenzwang. Zur Theorie der Autobiographie. Frankfurt a. M., 1970. S. 91 f.
4 Riesman D. Die einsame Masse. Reinbek bei Hamburg, 1958.

традиции» от индивида, ориентированного на взаимодействие «внутренних и внешних регуляторов»5.
Некоторые исследователи исходят из речевых форм (исповеди, повествования или сообщенияю). Так, Юрген Леман рассматривает создание автобиографии не только как письменную фиксацию опыта, но и как речевой акт, «показывающий, каким образом автор обращается со своим опытом в процессе коммуникации, устанавливая с помощью речевой презентации отношение между этим опытом и
6 Т) и
литературным и социальным окружением» . В своей типологии он опирается тем самым на обозначенные в названии его книги композиционно-речевые формы.
Ингрид Айхингер классифицирует автобиографии по характеру идеалов и дифференциальных признаков. Она опирается на восходящее к Гегелю понимание жизнеописания как «области историографии, а тем самым и как одной из эпических форм выражения эпохи прозы»7. «Классическое» произведение может появиться лишь в случае совпадения благоприятных внешних и внутренних обстоятельств, когда индивид выступает в качестве представителя общественного движения, «тенденции которого находят яркое отражение в его жизни»8. Видя в «Поэзии и правде» Гете идеальный тип автобиографического повествования, Айхингер рассматривает позднейшие автобиографии — Геббеля, Фарнхагена, Кароссы, Иммермана и Гуцкова, а также Фонтане и Генриха Манна — как варианты этого типа или отклонения от него, подтверждающие высказанную уже Роем Паскалем мысль о недостижимости той «удовлетворительной тотальности» (дневниковая запись Гете от 18. 5. 1810), которая могла быть достигнута лишь однажды — в классической автобиографии.
5 Neumann В Op. cit. S. 176 ff.
6 Lehmarm J. Bekennen - Erzählen - Berichten. Studien zur Theorie und Geschichte der Autobiographie. Tübingen, 1988. S. 4.
7 Aichinger I Künstlerische Selbstdarstellung. Goethes „Dichtung und Wahrheit“ und die
Autobiographie der Folgezeit. Bern, Frankfurt a. M., Las Vegas 1977. S. 9.
8 Ibid. S. 10.
Как и у Франке, как уже у Августина, любопытство,. «сипоэкаБ» и «жажда знаний» порождают не более, чем способность к пустой болтовне о вере, не выражая религиозного состояния души. На ненужность внешних побуждений к занятиям религией рассказчица указывает, пользуясь образом души-зеркала, широко распространенным не только в литературе пиетизма, но встречающимся уже и в «Монадологии» Лейбница. Эта отсылка к Лейбницу обосновывает право рассказчицы самой и «раз навсегда» определять отношение своей души к непостижимому, ибо, подобно тому, как каждая монада несет свой закон в самой себе, так и душа рассказчицы уверена в существовании своей предустановленной связи с Богом.
Однако первые любовные увлечения и еще более жизнь «в стае [...] немецких придворных» 106, не обладавших в те времена «ни малейшей культурой», ведут к угасанию ее религиозного чувства, что заставляет ее этот период своей жизни считать «наиболее пустым и бессмысленным»84. Описывая сменяющие друг друга периоды отдаления от Бога и приближения к нему, рассказчица постоянно дает им психологические мотивировки, отнюдь не сводящиеся к жалобе на греховную природу человека. Сложные отношения, связывающие ее с женихом Нарциссом, нарушают ее душевный покой и ослабляют устремленность к Богу, которую заслоняют тяжелые раздумья, неуверенность и страх за любимого, особенно после его ранения, но также и тщеславные побуждения. Новый толчок ее духовное развитие получает после того, как ее молитва, в которой она просит помочь своему жениху получить хорошее место, чтобы могла состояться их свадьба, остается не услышанной. Результатом этого опыта становится не резиньяция, а первые признаки чувства индивидуальной свободы, которая даруется верой: «Первое потрясение разрешилось слезами, а следующая моя мысль была: „Это произошло не случайно“, — и тотчас же возникло решение смириться, ибо и то,
84 СоеМе У. ]¥. ViIhelm Меівіеге ЬеЬраЬге. Б. 269.