Поэтический мир Михаила Сеспеля и развитие чувашского стиха

• Автор: Смирнов, Юрий Александрович
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Чебоксары
• Количество страниц: 167 с.

Глава 1. Концептосфера поэзии Сеспеля
1.1. Концепт как основа поэтического мира
1.2. Идея обновления мира
1.3. Элегические мотивы и тема смерти
Глава2. Сеспель и русский имажинизм
2.1. Имажинизм С.Есенина в поэтическом
сборнике «Трерядница» (1920)
я 2.2. Лингвопоэтические идеи В. Шершеневича
в книге «2x2 =5» (1920)
Глава3. От силлабики - к верлибру (метрика стихотворений Сеспеля)
3.1. Семантический ореол 7-сложной силлабики
3.2. Преодоление силлабики в “канашских” стихотворениях
3.3. Метрика “южного” цикла
Заключение
Список литературы

Глава!. Концептосфера поэзии М.Сеспеля
Сеспель жил и творил в то время, когда революционные идеи были преобладающими в сознании людей. Революционная тематика ломала национальные и языковые преграды, доминировала в общероссийском литературном процессе. И до чувашской земли докатились грозовые раскаты социальных потрясений.
В первые постреволюционные годы национальные вопросы приобрели особую остроту. Многонациональная и разно конфессиональная Россия обречена на вечные муки разрешения национальных проблем и культурных автономий. До 1917 года чувашский народ и её немногочисленная творческая интеллигенция находились в положении “инородцев”. Поэтому идеи равенства наций и языков, провозглашённые в политических программах социал-революционеров (эсеров) и большевиков, обеспечили им победу за власть на чувашских землях. Образование Чувашской автономии в 1920 году (пусть и не в самых благоприятных для чувашей территориальных границах) стало важнейшим фактором для ускоренного развития национальной культуры и литературы.
В чувашской поэзии под влиянием изменившихся культурноисторических условий стала наблюдаться резкая переориентация идейнотематической и жанрово-стилистической основы. Поэзия стала носить подчёркнуто гражданский характер. Чувашские поэты в полный голос заявили о назревших проблемах культурной автономии, языка и литературы. На авансцену чувашской литературы выдвинулось новое поколение поэтов. Они не только “приняли” революцию, но и связали её общедемократические идеи с национальными интересами своего народа. Первым, кто олицетворял новый этап чувашской литературы, стал Сеспель - символ духовного возрождения чувашской нации.
По горячим следам предшествующего десятилетия чувашская критика в начале 1930-х годов запечатлела её приметы: “Острые переживания, динамизм событий, бурная, полная драматизма и быстрых перемен жизнь 1917 — 1920 гг. отразилась в чувашской литературе большей частью лирическими стихами, песнями, одами, полными революционного восторга” [Васильев: 1930, 25]; “Сеспель не избежал напыщенно-романтического восприятия революции...” [Данилов: 1933, 146]. Но в поле зрения чувашских критиков были не все стихотворения Сеспеля. В своих оценках они опирались только на сборник «Савасем» (Стихотворения), изданный в 1928 году. В сборнике представлен неполный корпус стихотворных текстов. За его пределами оказалась исповедальная лирика позднего Сеспеля, связанная с осмыслением собственной судьбы. Не вошли в сборник и его стихотворения на русском языке, подписанные другим псевдонимом М.ЗаЬытыи.
Сеспель считал для себя очень важным тот этап поэтического самоопределения, когда он сам стал отбирать свои стихи для публикации в центральной чувашской газете «Канаш», издававшейся до апреля 1921 года в Казани. С того времени, как в этой газете стали печататься стихотворения Михаила Кузьмина (не сразу появился псевдоним (^едпел Мишши), началось его восхождение на Олимп чувашской классической поэзии. На страницах этой газеты были опубликованы 9 стихотворений и статья «Стихосложение и правила ударений».
Концептосфера поэта никак не ограничивается “напыщенноромантическим восприятием революции”. В ней не только “революционный восторг”, а сама идея обновления мира, связанная с верой в светлое будущее своего народа. В ней - рост национального самосознания народа, что является свидетельством глобальных социальных и культурных изменений в жизни чувашского народа.
Концептосфера поэта включает в себя и тему собственной судьбы. Личные переживания носят элегический характер, порой с уклоном к трагизму, отсюда мотивы смерти. В целом, поэзия Сеспеля отличается взаимопроникновение социальной проблематики и личных переживаний.
чёткие образы, певучий стих и лёгкие, хотя однообразные, ритмы; но все эти достоинства противоречат имажинизму, и его влияние было скорее вредным для поэзии Есенина... Имажинисты поставили как принцип, что все образы должны быть подчинены основному стилю стихотворения. Эта мысль, по существу правильная, составляет самое ценное из того, что дали имажинисты, - притом уже не только в теории, но и на практике, в своих стихах [Брюсов: 1987, 475 - 476]. Он совершенно верно указал на то, что у Есенина иная житейская и поэтическая родословная. До имажинизма, в Петрограде, Есенин примыкал к левоэсеровскому “скифству”, был тесно связан с его идеологом Р.В.Ивановым-Разумником и поэтом Н.Клюевым. Их влияние обнаруживается в его “малых” революционных поэмах 1917 - 1918 годов.
В критике 1920-х годов сложилась и крайняя позиция, определяющая место Есенина в имажинизме. Её наиболее эмоционально выразил имигрант
В.Ф.Ходасевич в 1925 году: “В литературе он примкнул к таким же кругам, к людям, которым терять нечего, к поэтическому босячеству. Есенина затащили в имажинизм, как затаскивали в кабак. Своим талантом он скрашивал выступления бездарных имажинистов, они питались за счёт его имени, как кабацкая голь за счёт загулявшего богача” [Ходасевич: 1996, 142 - 143]. Это очень строгая и не верная по сути оценка. Ходасевич недолюбливал литераторов, которые остались в советской России (и бывшего учителя Брюсова, и В.Маяковского вместе с другими лефовцами, и пролетарских поэтов). Например, в книге «Некрополь» статью о Маяковском он назвал «Декольтированная лошадь». В этом же ряду и язвительная оценка поэтического уровня имажинистов, за исключением Есенина.
В 1930 - 40-е годы в советской России почти не было критических статей и книг о Есенине. Эта ситуация была предопределена кампанией борьбы против “есенинщины”, развёрнутой в 1927 году по инициативе
Н.И. Бухарина - идеолога ВКП(б). Позднее, когда политико-идеологическая вакханалия прекратилась и обвинения в “есенинщине” утратили свою злобо-