Жанрово-стилевые особенности "новомирской" повести 60-х годов

• Автор: Артамонова, Екатерина Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 165 с. + Прил. (113 с. )

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. Общественно-политическая и литературно-эстетическая программа «Нового мира» 60-х годов
ГЛАВА 2. Типология конфликта в «новомирской» повести 60-х годов 61 ГЛАВА 3. Эстетика журнализма и стилевые особенности «новомирской» повести 60-х годов
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Введение

Последняя треть ушедшего столетия в отечественном литературоведении отмечена все возрастающим интересом к уяснению в литературном процессе места и роли крупнейших литературнохудожественных журналов, которые в силу специфики общественного развития России всегда были центрами объединения писательских сил. Эти центры, формировавшиеся чаще всего на основе идеологической близости, в значительной мере определяли и культурную политику страны, и вырабатывали эстетические вкусы, как писателей, так и читателей, способствуя созданию и оформлению художественных направлений, стилевых течений, литературных школ или более узких творческих объединений. Достаточно вспомнить некрасовские журналы «Современник» и «Отечественные записки»(1).
Но и до перехода этих журналов в руки Некрасова, уже в обзоре русской литературы за 1840 год В.Г.Белинский констатировал, что «в литературе журналистика играет у нас первую роль, а в области журналистики «Отечественные записки» играют роль какого-то центра...»(2). Ему же принадлежит мысль о том, что «история современной журналистики и часто современной литературы русской есть история «Отечественных записок». Именно с ними «неразрывно соединяется мысль о большей части замечательнейших новостей по изящной литературе, потому что все новое и интересное или напечатано, или рассмотрено в них»(3).
К концу XIX столетия мысль об органической связи и взаимодействии русской литературы и журналистики становится аксиоматичной для историков этих двух форм общественного сознания, начинает определять исследовательские подходы в их изучении, то есть формировать методологические принципы анализа литературных явлений внутри журналистики. Упрекая А.М.Скабичевского в рецензии на его «Историю

новейшей русской литературы» в недооценке значения русских журналов в формировании литературного облика России, Н.К.Михайловский уже категорически заявлял: «Журналистика играла столь важную роль..., что обойти ее нет никакой возможности в истории новейшей литературы. Не будет даже чрезмерною смелостью утверждать, что вся эта история есть собственно история журналистики. Журнал, а потом и газета определяли собой нередко и форму и содержание произведений даже выдающихся талантов... Журналы и газеты служили, кроме того, точкою приложения для работы второстепенных и третьестепенных сил, в массе имевших однако, большое значение и выражавших собою известные литературные течения»(4). Критик делает вывод, что «история новейшей русской литературы может быть сведена на историю журналистики»(5).
О том, почему журналистика играла такую важную роль в общественной жизни России, хорошо сказал в 1904 году В.Г.Короленко: «Много условий соединилось в русской жизни для того, чтобы выработать тот тип журнала, каким он сложился у нас... За отсутствием парламентской и иной трибуны, в которой русское общество могло бы принимать участие «деятельным словом» в судьбах нашей родины, у нас естественно, в силу самой логики вещей, сложился особый характер общественно-политической прессы, ярче всего выражаемой журналами. Русский ежемесячник — не просто сборник статей, не складочное место иной раз совершенно противоположных мнений, не обозрение во французском смысле. Какому бы направлению он ни принадлежал — он стремится дать некоторое идейное целое, отражающее известную систему воззрений, единую и стройную”(6).
Эта традиция сохранилась и, пожалуй, еще более развилась — в силу сугубой политизации общества, связанной с известными событиями 1917 года, — в советский период. Об этом свидетельствует история «нашего первого, — по словам М.М.Кузнецова, — жизнеспособного «толстого» литературнохудожественного и научно-публицистического журнала «Красная новь»(7). Об

невыносима не только в моральном отношении, она отвратительна и с позиций эстетики” (30).
По мысли Л.Черной, перед литературой «дня ноль» стояла трудная задача — заполнить тот идеологический вакуум, который образовался в Западной Германии после крушения фашизма, «создать новые моральные и эстетические критерии взамен дискредитированных фашистиких критериев»(31).
Л.Копелев отмечает, что самым значительным источником проблем и сюжетов для западноевропейской литературы» является «непреодоленное прошлое» (32). В романах «Партия в бильярд в половине десятого», «Дом без хозяина» Г.Бель видит и беспощадно отличает преемственные связи между гитлеровцами и современными хозяевами Западной Германии. Пьеса “Наместник” Р.Хоххута заставляет людей задуматься над самым механизмом власти в обществе, которое исходит не из блага народа, а из ложных идей, будь то идея возвеличивания одной расы над другими или идея возвеличивания церкви. В произведениях немецких гуманных писателей показано, как “миллионы простых людей становятся пешками в шахматных партиях, которые разыгрывают реакционные политики” (33).
В статье “К спорам о художественном документе” (1968, №8) Ю.Манн подчеркивает, что поэтику “антифашисткой документальной литературы” организует “вопрос личной ответственности”(34) каждого за свои поступки. Эти идеи развивались критиками журнала и на отечественном материале.
В.Лакшин, анализируя повесть Ф.Абрамова “Безотцовщина”, поднимает близкую проблему. Безотцовщина — это не только главный герой повести, но и колхоз, возглавляемый нерадивым председателем, и бригада, которая косит в Грибове. Критик подмечает, какой ущерб делу, самому отношению людей к труду, наносит безалаберное руководство. «Это потери, которые трудно измерить лишь центнерами урожая и гектарами нескошенных лугов. Нет большей вины для руководителя, чем поселить в душах людей недоверие к