А. Чехов - В. Маяковский : Комедиограф в диалоге с русской культурой конца XIX - первой трети XX в.

• Автор: Комаров, Сергей Анатольевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 474 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава I. Ситуация «смещения» в динамике русской комедии и проблема «нового слова».

1.1. Христианская доминанта дочеховской рефлексии комедии.

1.2. Предпосылки, факторы и симптоматика парадигматического «смещения» в русской комедии.
1.3. К феноменологии чеховского поколения в русской литературе. Глава II. А. Чехов - комедиограф: от «смещения» жанра

к его модернизации.

2.1. Чехов на пути к модернизации комедии.

2.2. «Чайка»: литературность как ресурс модернизации комедии. Глава III. «Чайка» и «Вишневый сад»: модернизация комедии в аспекте диалогического жеста А. Чехова.

3.1. Жизнетворческая эстетика слова в «Чайке» и диалогические схождения Чехова.

3.2. Поэтика «четвертого измерения» в комедии «Вишневый сад».

Г лава IV. «Цикл идей» как механизм диалога
и закономерность пути В.Маяковского к «Клопу» и «Бане».
4.1. Стратегия творчества Маяковского и ее доминанта.
4.2. Диалогические схождения как фактор стратегии творчества и закономерность пути Маяковского к «Клопу» и «Бане».
Глава V. «Клоп» и «Баня» В. Маяковского и русская комедия 1920-1930-х годов постчеховского поколения
в аспекте жизнетворческой идеи.
5.1. «Клоп» и «Байя» Маяковского в аспекте жизнетворческой идеи.
5.2. Русская комедиография 1920-1930-х годов постчеховского поколения в аспекте жизнетворческой идеи.
Глава VI. К итогам модернизации русской комедии (середина XX века).
6.1. Жизнетворческая идея как тема в комедиях Е. Шварца «Дракон» и «Обыкновенное чудо».
6. 2. Неорефлексия жизнетворческого проекта в комедиях постмаяковского поколения (А. Вампилов, В. Шукшин).
Заключение
Примечания
Список литературы
ВВЕДЕНИЕ
Календарный выход в XXI век создал психологическую грань между представлениями активных субъектов научной рефлексии и веком минувшим, с которым большинство из них себя культурно отождествляло. Наметившаяся в последние десятилетия тенденция укрупнения единиц филологического мышления и программной ревизии его процедур в условиях свершившегося перехода в новый век, а с ним и в новое тысячелетие, побуждает определиться в логике фазового развития отечественной и континентальной духовности, где век - лишь одно из звеньев цепи. Желая понять и связать ближайшее прошедшее и наступающее будущее, наука ищет исходную точку процесса, «рабочую» границу предмета. Отдавая отчет в том, что XX век был прожит по новым правилам и в соответствии с новыми (неклассическими) ценностями, сознание обращается к тому моменту, где переоценка ценностей была провозглашена и, возможно, произведена. Наука века минувшего эту веху постепенно сместила с 1910-х годов в конец девятнадцатого столетия, в 1880-е годы. Осознание радикальной перемены, вышедшей уже на поверхность процесса в 1890-е годы и являющейся по масштабам антропологическим сдвигом, пока может быть доказательно прослежено на судьбе отдельных генных цепочек культуры, каковыми являются жанровые ряды. Причем предметный выбор такой генной цепочки должен быть репрезентативен для процесса в целом и иметь авторитетную, достаточно детализированную базу описания, чтобы снять по возможности соблазны отвлечения от решения заявленной стратегической задачи в пользу важных, но частных открытий.
Жанровый ряд комедии вполне отвечает этим условиям (требованиям). Кроме того, комедия по своей природе обращена к массовому сознанию современников, вступает в непосредственный и плотный контакт со стандартами мышления неэлитарного читателя (зрителя). Она пытается в рамках этого процесса созидать коллективную эмоцию и реализовывать по возможности смеховую установку с опорой на базовую событийную схему: жизнь - смерть - воскрешение - жизнь. Как это делает комедия в момент

Журавлева обозначит ее контекст как «литературный процесс классического периода» [Журавлева 1988: 195, 196]. И это не оговорка, это четкое фиксирование реалий, за пределами которых начинается неклассическое развитие.
2.2. Предпосылки, факторы и симптоматика парадигматического «смещения» в русской комедии
Известно, что «восьмидесятые годы завершают историю русского классического искусства XIX века и определяют характер культуры в XX веке», да и самими современниками они воспринимались «как самостоятельный период, противопоставленный в их сознании шестидесятым и семидесятым годам» [Кондаков 1997: 3-4, 10]. Б. В. Кондаков отмечает в качестве важнейших примет этого времени (1880-1893 г. г.) начало формирования установки не на переделку мира, а на изменение (самоизменение) человека, переход от приоритета «идеологии» к приоритету «культуры», ориентацию на спокойное, мирное развитие общества . И что важно — именно «литературная и театральная жизнь начинают рассматриваться как концентрированное выражение проблем, стоящих перед культурой в целом» [Кондаков 1997: 9-11, 20].
В науке бытует убеждение, что эпоха 1880-х годов была неблагоприятной для развития комедии [Штейн 1990: 306]. С этим трудно согласиться.
Подвижки в стержневом жанре русской прозы этого времени — романе — были достаточно продуктивны для комедии. Имеется в виду отслоение авторского-завершающего героев-плана от сознания и самосознания персонажей. Это создает возможность для сопоставленности двух смысловых рядов — существенную предпосылку возникновения комического эффекта. Предметом «нового» романа «является не столько лицо, сколько процесс жизнедеятельности, коллективный опыт отношений к жизни», а значит,