Топологические оппозиции в романах Ф. М. Достоевского

• Автор: Извекова, Татьяна Федоровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 167 с.

Глава I. Правое-левое-середина в художественном топосе романов Ф.М. Достоевского

Глава II. Пустота-заполненность

Глава III. Прямое-кривое

Заключение
Литература
Обращение к проблеме топологических оппозиций в романах Ф.М. Достоевского диктуется многими причинами. Пространственные аспекты
вообще были значимы для писателя; многие размышления, содержащиеся в его дневниковых записях и отраженные в переписке, касаются проблемы топоса. Его романы обладают, как показал М. Бахтин, совершенно особой

организацией не только времени, но и пространства. По этой причине в

литературе о Достоевском художественное пространство часто становится объектом изучения (М.М. Бахтин, В.Н. Топоров, Ж. Катто, Р.Я. Клейман, JI.B. Карасев, В. А. Подорога1 и др.).
Проблема пространства всегда являлась актуальной для представителей разных наук. Понятие пространства обращает нас внутрь бытия культуры, к органическим связям, образующим её целостность и формы её бытования, которые не исчерпываются произведениями искусства и обслуживающими его институтами. Многих представителей различных философских школ
интересовал вопрос местопребывания человека, его окружение, положение относительно других физических тел.
Интерес к пространству возник еще со времен античности, в частности, Аристотель впервые ввел понятие «ho topos». Аристотель видел топос, прежде всего, в месте нахождения того или иного объекта. Философ приписывал месту некую силу, представлял «чем-то особенным и трудным для понимания». Место, или пространство, по Аристотелю, не есть ни форма, ни материя, ни промежуточное пространство, а «граница объемлющего тела по отношению к объемлемому». То есть место есть не столько пространство, сколько граница,
1 Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. — М., 1979; Топоров В.Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаическими схемами мифологического мышления // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. — М., 1995. — С.193-258; Катто Ж. Пространство и время в романах Достоевского // Материалы и исследования.- Л, 1978.- Т. 3. - С. 41-54; Клейман Р.Я. Лейтмотивная вариативность времени-пространства в поэтике Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. — СПб., 1997. - Т.14. — С. 71-76; Карасев Л.В. О символах Достоевского // Вопросы философии. — 1994. № 10. - С. 90-111; Подорога В. Феноменология тела. - М., 1995.
своего рода неподвижный сосуд, отделимый от вещи, границей, которой он является
Предметом особого внимания пространство явилось для представителей школы философского анализа, возникшей на основе феноменологии и фундаментальной онтологии. В сфере феноменологии тема «наша Земля» как жизненный мир для человечества, живущего одним сообществом, где можно «понять друг друга» в общении, долженствующем вообще проходить через относящиеся к нашей Земле вещи, была заявлена Гуссерлем в «Фундаментальных исследованиях феноменологического истока пространственной природы».2 Единство Земли как топоса в данной работе основывается на единстве и единичности темпоральное, «базисной формы», «формы всех форм». Это единое время есть единственная форма всякой индивидуальной предметности. Любой опыт друг друга понимающих индивидов, по Гуссерлю, стоит во временной взаимосвязи, укоренной в едином времени. Любое движение осуществляется на Земле или по Земле, от нее и к ней. Сама Земля в ее изначально представленном виде не движется и не покоится; относительно нее самой покой и движение, с точки зрения Гуссерля, впервые обретают смысл. Лишь затем Земля «движется» или покоится как и все небесные тела. Земля, по мнению философа, предшествует всякому телесному объекту как почва, как «здесь» своего относительного проявления. Поэтому наука о пространстве, согласно Гусссерлю, существует лишь в той мере, в какой точка отсчета этой науки не есть в пространстве.
Взгляды на топологию другого представителя современной философской школы М. Хайдеггера, несмотря на его связь с феноменологией, существенно отличаются от тех, что выражены у Гуссерля. Физическое пространство Хайдеггер определяет как однородную, ни в одной из возможных точек ничем не выделяющуюся, но по всем своим направлениям равноценную, чувственно не воспринимаемую разъятость. В физическом пространстве находят своё
1 Аристотель. Физика // Философы Греции основы основ: логика, физика, этика. - Харьков, 1999.
2 Гуссерль Э.Феноменология внутреннего сознания времени // Гуссерль Э. Собрание сочинений. — М., 1994
пожара и его последствий, разрушающих материальный и нравственный мир героев, пожара, который сам по себе может считаться серединной, пороговой точкой, потому что именно после пожара начались наиболее страшные и трагические события, произошедшие в этом романе, герои изображаются автором в середине пространства. Лембке показан буквально на обломках своей жизни, с полным пониманием того, что он бессилен как начальник и как муж, его положение автор характеризует как «удивительное и чрезвычайное»: «Он стоял на обломках забора; налево от него... высился скелет...дома....Направо пожарные и народ отстаивали довольно большое деревянное строение...» (10, 395). Степан Трофимович Верховенский, от которого отказались все близкие для него люди, решает покинуть привычное для него место и уходит от всего, что любил и где был счастлив долгие годы. Он оказывается в точке перелома всей своей жизни, понимая, что жизнь его была совсем не такой, какой он себе ее представлял. «Старая, черная и изрытая колеями дорога тянулась пред ним...; направо - голое место, давным - давно сжатые нивы; налево - кусты, а далее за ними лесок» (10, 481). Для героя жизнь давно прожита, его идеи изжили себя, дорога по которой он идет, «старая, черная и изрытая колеями». Нет деталей, которые указывали бы на возможность обновления, поэтому середина сливается с общим пространством прошлого и будущего, подчиненном семантике безысходности.
Изображение середины в романах Достоевского также связано с храмовым пространством. Центром православного храма является Престол. По обе стороны Престола располагаются иконы Божьей матери и Христа, символизируя, что все происходящее с нами находится между рождением Иисуса Христа, его жизнью, с одной стороны, и его последующим пришествием перед Страшным Судом, с другой. Все молитвы принято совершать, обращаясь к Алтарю, и, следовательно, обращение к центру несет на себе сакральный знак. Парадоксальным образом в изображении зала суда над Митей в «Братьях Карамазовых» автор прибегает к параллели с храмовым пространством. «Направо от членов суда...был приготовлен стол и два ряда