Концепция "войны" и "мира" в "Севастопольских рассказах" Л. Н. Толстого

• Автор: Ли Кэ
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 159 с.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава первая. Человек на войне

Глава вторая. Проблема патриотизма

Глава третья. На пути к «Войне и миру»

Заключение

Список литературы

ВВЕДЕНИЕ
Концепция “войны” и “мира”, оппозиция этих полярных понятий являются важной составной частью мировосприятия Л. Н. Толстого, существенным выражением которого в поздний период стал принцип непротивления злу насилием. Истоки этой концепции, принявшей окончательные очертания в процессе идейного перелома и выразившейся в программных выступлениях рубежа 70-80-х гг., относятся к раннему периоду его жизни и творчества. Не подлежит сомнению, что патриотическая эпопея «Война и мир», обладающая всеми жанровыми признаками исторического романа, связана также с современными Толстому событиями, предшествовавшими “эпохе реформ” — Крымской войной, завершением многолетней войны на Кавказе, участником которых он был. С этой точки зрения заметное место в становлении толстовской концепции войны и мира принадлежит художественнопублицистическому воспроизведению событий Крымской войны в «Севастопольских рассказах».
Актуальность нашего исследования состоит в прочтении «Севастопольских рассказов» в контексте идейно-творческой эволюции писателя и его философского мировоззрения, на пути к созданию романа-эпопеи «Война и мир». Сегодня стало возможно изучение всего многосложного спектра взглядов Л. Толстого — не только художника, но и мыслителя, а расширившиеся рамки доступного литературной науке смысла помогают глубже уяснить выражение стержневой концепции писателя на разных уровнях мировоззрения и художественной структуры. Хочется думать, что такой подход позволит четче представить место и значение очерков в целом творчестве прозаика, выяснить конкретные идейные и изобразительные истоки Толсто-го-художника, уточнить содержание концепции войны и мира. Новизна работы обусловлена исследовательским подходом, предполагающим в авторской позиции Л. Толстого единство художника и мыслителя, учитывающим разнополюсные тенденции сознания писателя, связывающим «Севастополь-

ские рассказы» с «Войной и миром» и видящим в их связи последовательную логику реализации художника-мыслителя.
Изучение «Севастопольских рассказов» начинается с момента их опубликования в «Современнике». Редактор «Современника», замечательный поэт, прозаик и критик Н. А. Некрасов, определяя масштаб таланта молодого писателя, писал в «Заметках о журналах» о повести «Севастополь в августе 1855 года»: “Достоинства повести первоклассные: меткая, своеобразная наблюдательность, глубокое проникновение в сущность вещей и характеров, строгая, ни перед чем не отступающая правда, избыток мимолетных заметок, сверкающих умом и удивляющих зоркостью глаза, богатство поэзии, всегда свободной, вспыхивающей внезапно и всегда умеренно, и, наконец, сила — сила, всюду разлитая, присутствие которой слышится в каждой строке, в каждом небрежно оброненном слове — вот достоинства повести”1. Ап. Григорьев так же высоко оценил «Севастопольские рассказы»: “Картина мастера, строго задуманная, выполненная столь же строго, с энергиею, сжатостью, простирающейся до скупости в подробностях, — произведение истинно поэтическое и по замыслу, то есть по отзыву на величавые события, и по художественной работе”2.
Современные представления о «Севастопольских рассказах» сложились в процессе освоения глубины и сложности толстовского мировоззрения, метода и стиля в литературоведении последних десятилетий (начиная с 50-х годов XX века). Конструктивными здесь являются подходы Б. М. Эйхенбаума, Я. С. Билинкиса, С. Г. Бочарова, Б. И. Бурсова, Г. Я. Галаган, Е. Н. Ку-преяновой, А. В. Чичерина, А. И. Шифмана, Ю. В. Лебедева, Н. П. Лощинина,
Н. И. Бурнашевой и др.
Так, один из современных ученых Г. А. Лесскис проницательно замечает: “Война открыла Толстому противоречие между общечеловеческой христианской правдой и патриотизмом (то есть чувством и сознанием, которые в
1 Некрасов Н. А. Собр. соч.: В 8 т. М.: Худож. лит., 1967. Т. 7, с. 350.
2 Григорьев Аполлон. Литературная критика. М.: Худож. лит., 1967, с. 609.
мом бою различные люди. Героя интересует ответ на вопрос — что такое храбрость? Он замечает, что храбрость у генерала чисто показная, которая необходима ему для карьеры. Офицеры подражают генералу, их поступки кажутся волонтеру неестественными и фальшивыми. Только фигура капитана Хлопова привлекает особое внимание волонтера, и он обращается к нему с вопросом: “Зачем вы здесь служите?” Служба для Хлопова — это необходимый труд, который он должен исполнять наилучшим образом, не бравируя храбростью. Хлопов служит России, не раздумывая над смыслом своего служения.
В различных персонажах второго севастопольского рассказа, оцененных отрицательно, изъяны проявляются по-разному. Однозначно негативным в нравственном отношении персонажем предстает, пожалуй, лишь поручик Непшитшетский. Описывая один из военных эпизодов, писатель сталкивает гуляющих, “заболевших” на время ночного сражения Непшитшетского и князя Гальцина с идущими из окопов ранеными солдатами. Офицеры останавливают солдат, допрашивают их:
“— Ну, как вам не стыдно — отдали траншею. Это ужасно! — сказал Галъцин, — как вам не стыдно! — повторил он, отворачиваясь от солдата.
— О! это ужасный народ! вы их не изволите знать, — подхватил поручик Непшитшетский, — я вам скажу, от этих людей ни гордости, ни патриотизма, ни чувства лучше не спрашивайте. Вы вот посмотрите, эти толпы идут, ведь тут десятой доли нет раненых, а то все ассистенты, только бы уйти с дела. Подлый народ! Срам так поступать, ребята, срам! Отдать нашу траншею! — добавил он, обращаясь к солдатам.
— Что ж, когда сила! — проворчал солдат.
— И! ваши благородия! — заговорил в это время солдат с носилок, поравнявшийся с ними, — как же не отдать, когда перебил всех почитай? Кабы наша сила была, ни в жистъ бы не отдали. А то что сделаешь? Я одного заколол, а тут меня как ударит... О-ох, легче, братцы, ровнее, братцы, ровней иди... о-о-о! — застонал раненый” (36).