Древнерусские летописи XI - ХIII вв. : Вопросы поэтики

• Автор: Пауткин, Алексей Аркадьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 392 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Феодально-родственные отношения как сюжето- и
стилеобразующий фактор в летописном повествовании
Глава 2. Княжеское жизнеописание и его эволюция в древнерусской
литературе XI - XIV вв
Глава 3. Военная тема в летописи. Процесс формирования воинской
повести
Глава 4. Летописные сообщения о природных явлениях. Традиционная
стилистика и образность
Глава 5. Поэтика созидания. Жизнь средневекового города в изображении современника
Глава 6. “Человек говорящий”. Принципы трансформации устного
изречения в летописном тексте
Глава 7. “Злые люди” Древней Руси. Преступное деяние в восприятии
средневекового автора
Глава 8. Некрологическая похвала и агиографические искания
летописца
Глава 9. Проблема индивидуальной повествовательной манеры в
свете тематического изучения летописи
Заключение
Список литературы
Список сокращений

ВВЕДЕНИЕ
Многовековая история русского средневековья нашла свое отражение в уникальном явлении отечественной культуры - летописях. Они образуют большой массив неоднородных текстов, различных по своей структуре, содержанию и направленности1. Создававшиеся в разных городах и княжествах Руси на протяжении многих столетий, они являются неоценимым источником сведений о минувшем.
Традиция изучения летописей - одна из самых глубоких и давних в нашем гуманитарном знании. Исследование летописного наследия велось и ведется преимущественно историками, тем не менее, летописи - не только собрание фактов и документов. Они - яркое свидетельство высокого уровня развития повествовательного искусства Древней Руси, достояние как гражданской, так и литературной истории. Многие памятники дошли до нас в составе того или иного летописного свода, выступающего в данном случае в роли “сберегающего” контекста. Однако этим не исчерпывается значение летописи как феномена средневековой письменности.
Важнейший, и возможно даже центральный, жанр древнерусской литературы являлся открытой структурой, способной принимать в себя разноплановые текстовые фрагменты. Но вместе с тем упомянутая “открытость” подразумевает приспособление использованных источников к общему строю летописного повествования, основным организующим принципом которого выступает погодное изложение. При этом одни произведения, устные или письменные, вошедшие в летопись, создавались вне ее, другие -непосредственно в ходе летописной работы. Поэтому интересующий нас массив средневековой письменности можно рассматривать как своеобразную модель всей древнерусской литературы. Здесь отразились различные жанры и стили, проявились свойственные эпохе законы творчества. Как известно, летописный текст дискретен. Соответственно переменчиво и его

литературное качество. В одном из устных выступлений Н.И.Прокофьев заметил, что в разностильности древнерусской литературы - ее единство. Это в полной мере свойственно и летописям.
Историко-литературное значение летописей заключается и в том, что в них прослеживается эволюция форм исторического повествования, наблюдаются региональные особенности его развития. (В летописании XI - XIII вв. явно выделяются южная, юго-западная, северо-восточная и новгородская традиции.) Неоценимый материал дают эти источники и для изучения влияния так называемой переводной литературы, а также для исследования взаимодействия фольклора и древнерусской книжности. Перед нами предстает произведение синтетическое, в котором соединяются сугубо информативные фрагменты и повествования, обладающие бесспорными литературными достоинствами. С точки зрения человека нового времени, прежде всего, ценна фактографическая сторона летописного текста, что обуславливает приоритетность источниковедческого подхода. Однако средневековая книжность, как известно, жила по иным законам: она не знала художественного вымысла в нашем понимании термина, питалась реальностью -настоящим и историей - недавним прошлым, как правило, еще не утратившим статус реальности. Что же касается сюжетов, которые с точки зрения историка не могут быть расценены как документальные, то отношение к ним средневекового человека выражено в словах исландца XIII в. Снорри Стурлусона: “И хотя сами мы не знаем, правда ли эти рассказы, но мы знаем точно, что мудрые люди древности считали их правдой”2.
В средневековом сознании еще не успели образоваться барьеры между собственно эстетическим и неэстетическим, как это случилось позднее. Для него эстетическое было неотделимо от этического: прекрасным был божий мир во всех его проявлениях. И человек Древней Руси в своем бытии стремился соответствовать тому особому положению, которое было даровано ему в тварном мире. Отсюда возникает тенденция украсить и упорядочить все стороны повседневной жизни, речь, произведения прикладного ис-

Этот печальный, почти сказочный сюжет - история жизни дочери венгерского короля Андрея II - Елизаветы (Альжбит), прожившей всего 24 года. Как сложилась бы ее судьба, будь король понастойчивее, непреклоннее в общении со своей женой Гертрудой, происходившей из германских пределов, держись он мудрого правила, сформулированного Владимиром Моно-махом в “Поучении” к детям: “Жену свою люкише но не длите имъ надть совою вллсти” (I, 246). Тогда русский князь Даниил Романович, собиратель галицко-волынских земель, единственный в истории Древней Руси король, получивший корону от папы Римского Иннокентия IV, а не менее удачливый на войне тюрингский ландграф Людвиг IV (1217 - 1227), стал бы ее мужем. Она не воспитывалась бы с юных лет в замке Вартбург в эпоху состязаний при дворе Германа Саксонского легендарных миннезингеров, среди которых был известный Вольфрам фон Эшенбах; не почиталась бы в католическом мире как святая, и ее деяния не запечатлел бы в своих картинах Мурильо. Погребена она была бы в столице Даниила Галицкого Холме, в стенах православного крестово-купольного храма, а не в готическом соборе Марбурга. Словом, все в ее жизни сложилось бы иначе, да и мы бы знали об этой женщине гораздо меньше в силу уже отмеченных особенностей древнерусских источников. Возможно, летописцы не сообщили бы ничего, кроме ее происхождения и имен рожденных Елизаветой наследников. История, как и судьба человека, не знает сослагательного наклонения. И вот галицкий летописец XIII в., не любивший, судя по всему, венгерскую королеву Гертруду, сообщает о том, что именно она “дл діцерь” в Тюрингию. Не преминул он дать информацию и о гибели королевы. Средневековому книжнику важен итог жизни дочери короля Андрея: “Юже ньпгЬ с(кгЬ)тоу нлртЬчдю(т) именемъ Алжжькитъ прєднєє ко имя єи Кинєкд” (II, 723). Русский летописец проявляет веротерпимость и удивительное почтение к памяти этой женщины: “Много ко послоужи Б(ого)ки по моужи своемь и с(вії)т’оу нлр'Ьчлють” (И, 723). Из его слов ясно, что поклоняются свя-