Художественная концепция личности в русской и русскоязычной литературе XX века

• Автор: Павлов, Юрий Михайлович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Армавир
• Количество страниц: 374 с.

Глава I. Проблема личности и национальной самоидентификации в философии, критике, литературоведении Х1Х-ХХ веков
Глава II. Художественная концепция личности в русской и русскоязычной поэзии XX века
Глава III. Художественная концепция личности в русской и русскоязычной прозе XX века
Заключение
Библиография

Литература XX века — явление сложное, противоречивое, вызывающее большие трудности при изучении. Они обусловлены разными причинами и, в первую очередь, тем, что многие исследователи на протяжении всего столетия находились и сейчас находятся в плену «левых» стереотипов, мешающих постижению поэзии и прозы данного периода. Нами предпринята попытка рассмотреть творчество самых разных авторов с «правых», православных позиций.
Уникальность литературы XX века состоит в том, что появилось огромное количество русскоязычных писателей, которые полностью утратили в своем творчестве духовные гены отечественной культуры. Это, с одной стороны, многие представители модернизма и все постмодернисты, с другой - безбрежное советское море. Русские художники слова, продолжившие традиции классики XIX века, количественно оказались в меньшинстве.
В одном из интервью Ст.Куняев назвал деление писателей на русских и русскоязычных примитивно-публицистическим [15. С.5]. Однако если в этом делении А.Бочарова коробит слово «русскоязычный» (им, якобы, хотят подчеркнуть кровную нерусскость, как правило, еврейство отдельных авторов и отлучить их от отечественной литературы [7. С.2]), то у Ст.Куняева вызывает неприятие сама альтернатива «или -или».
У А.Бочарова и его «левых» сторонников вряд ли имеются основания для подобных выводов. Их «правые» оппоненты (М.Лобанов, Ст.Куняев, В.Кожинов и другие) неоднократно подчеркивали, что «русская литература - понятие больше духовное, а не биологическое» [7. С.2], «нация - понятие больше духовное, нежели кровное» [15. С.5]. Показательно и то, что некоторые из авторов, называемых

«русскоязычными» (Г.Померанц, например), сами приняли такой подход и мыслят в рамках его парадигмы. Другие писатели (их большинство: от И.Бродского до Б.Хазанова), не разделяющие подобные взгляды, в качестве главного доказательства своей принадлежности к русской литературе называют язык, что вновь, на наш взгляд, свидетельствует об их нерусской духовности, культуре и подтверждает реальность самого явления, правомочность его названия и оценки.
Однако - на уровне постановки проблемы - нельзя не признать правоту Ст.Куняева. Действительно, существуют писатели, которых однозначно не пропишешь ни в русских, ни в русскоязычных авторах. Таких художников слова мы называем амбивалентно-русскими, то есть соединяющими в своем творчестве как традиционно русские, так и противоположные ценности.
Итак, для автора этого исследования общим критерием при характеристике разных тенденций в развитии литературы XX века является духовно-метафизический критерий. То есть при анализе отдельных произведений и творчества писателя в целом решающим фактором является вопрос: как идеи, идеалы, утверждаемые посредством художественного слова, соотносятся с традиционными ценностями русской литературы. А в их основе, как известно, лежит православная вера.
Последняя аксиоматическая мысль проводится потому, что даже некоторые «правые» критики (например, такие высокоточные, как В.Гусев и И.Стрелкова) допускают высказывания, принципиально уязвимые. Так,
В.Гусев определяет духовное начало через природное. К тому же первое, с его точки зрения, может существовать как явление, враждебное Церкви [11. С.160-162]. А И.Стрелкова в числе причин, породивших легенду Есенина о деде-старообрядце, называют следующую: «После революции в рядах старой интеллигенции быть верующим и значило быть русским» [23.
городе рыжего пива и чёрных евреев, вам, конечно, этот сценарий устроить будет трудно. Здесь же, в Москве, городе рыжего пива и русых кацапов, это сделать легче... Я постараюсь его устроить через Шкловского или Гехта» [2.С.438-439]. Двумя годами позже Э.Багрицкий в письме к Т.Тэсс делает знаменательное признание: «Как честный представитель одесской нации <...>, я посылаю вам привет через полярный круг...» [2.С.443] Уточним: привет отправлен из Кунцева в Одессу.
Суть явления, конечно, не в том, что чёрные и не только чёрные, честные и не только честные представители «одесской нации» «захватили» в 20 - 30-е годы Москву. Хотя факты, приведённые В.Кожиновым, не могут не впечатлять: с 1912 по 1933 годы еврейское население столицы выросло почти в 40 раз - с 6,4 тысячи до 241,7 тысячи [ 13.С.ЗЗЗ].
Суть и не в крови, о чём неоднократно и по разным поводам писал Вадим Валерианович, а в другом: большая часть из тех, кто определял течение жизни, литературной в том числе, ненавидели историческую Россию, её традиционные ценности, смотрели на неё и на них «через полярный круг» и делали всё необходимое для их уничтожения, для воспитания манкуртов, шабесгоев, советских людей, русскоязычных писателей, мыслителей и т.д.
Шабесгойство В.Кожинова, как следует из интервью, во многом было обусловлено его учителями: в годы обучения в МГУ В.Кожинов общался исключительно с евреями, русских же - высококультурных и высокоинтеллектуальных - почти не было [7.С.6]. Этот факт, оставшийся без внимания собеседников, требует комментария.
В одной из своих работ В.Кожинов приводит данные национального состава московской делегации на первом съезде писателей СССР и делает вывод: «евреи тогда были в десять раз более способны занять весомое положение в литературе, нежели русские, - хотя ведь именно русские за предшествующие Революции сто лет создали одну из величайших и