Диалогичность эпистолярной поэтики А.С. Пушкина

• Автор: Омарова, Гюльсара Бейсембаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Омск
• Количество страниц: 178 с.

ГЛАВА 1. ПИСЬМА А.С.ИУШКИИЛ КАК ПРЕДМЕТ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
§ 1. ЭДИЦИОННАЯ ИСТОРИЯ ПУШКИНСКОГО ЭГШСТО-ЛЯРИЯ
§ 2. ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР ИЗУЧЕНИЯ ПУШКИНСКИХ ПИСЕМ
ГЛАВА 2. ПОЭТИКА ПИСЕМ ПУШКИНА
§ 1.ДИАЛОГИКА ЭПИСТОЛЯРНОГО СОЗНАНИЯ ПУШКИНА
§ 2. «РАЗГОВОРНАЯ» ПОЭТИКА ПУШКИНСКОГО ПИСЬМА
§ 3. МЕТАФИЗИКА НАРАСЕМИИ «ЛИТЕРАТУРА-САД»
В ПЕРЕПИСКЕ А. ПУШКИНА И А. ДЕЛЬВИГА
§ 4.ПРОБЛЕМА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОТЕИЗМА ПУШКИНА
ГЛАВА 3. СЕНТЕНЦИЯ «ИСТОРИЯ ПРИНАДЛЕЖИТ ПОЭТУ» В «СОКРАТИЧЕСКОМ» ДИАЛОГЕ ПУШКИНСКОЙ ЭПОХИ
ГЛАВА 4. ФЕНОМЕН «СКУКИ» В ТВОРЧЕСКОМ СОЗНАНИИ ПУШКИНА И ЕГО ДИАЛОГЕ С СОВРЕМЕННИКАМИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Письма А.С.Пушкина - одна из самых блестящих, богатых идеями и мыслями книг в нашей литературе. Они представляют разнообразные возможности модусов диалога с другими авторами и текстами, современниками и их высказываниями.
Проблема диалогичности Пушкина содержит два основных момента: с одной стороны, диалогизм обусловлен, прежде всего, интенциями внутреннего духа поэта, непосредственностью и отзывчивостью его авторского “я”, когда письма являют образ человека, который не офаничен в какой-то одной сфере бытия, а “вновь и вновь исходит из нее в мир отношений” [151, 44]. С другой стороны, эпистолярная практика отражает сознательную установку на обыфывание существующих литературных образов, мотивов и ситуаций. В этом смысле пушкинское письмо — эго спроектированный текст, предвосхищающий бахтинскую мысль о том, что “любой текст есть продукт впитывания и трансформации другого текста” [148, 99]. Письма организуются не только индивидуальным сознанием автора, но и контекстом других сознаний, а также контекстом действительности и мировой культуры.
Предметом анализа в нашей диссертации являются письма Пушкина 1815-1837 гг. и письма его корреспондентов, а также художественные произведения, имеющие прямые переклички с эпистолярным творчеством поэта.
Цель исследования заключается в изучении диалогической природы пушкинского эпистолярия и выявлении в нем различных модусов диалога, выработанных культурой. Поставленная цель предполагает решение ряда конкретных задач, связанных с изучением поэтики писем:
- рассмотрение механизма развертывания пушкинского диалога (из жанра разговора - в философему сократического диалога - и далее в творческий диалог с современниками и эпохой);

- осмысление интертскстуальности писем поэта, а вместе с ней - природы пушкинской полифонии и протеичности;
- выявление внутренней «симпосиональности» Пушкина, органически включающей его в метадиалог культуры, а также принципов его художественного полилога.
Основной методологический принцип настоящей диссертации -концептуальный подход к характеристике пушкинского эпистолярного творчества, рассмотренного во взаимодействия с мировой культурой.
Методологическую основу диссертации составляют теоретические и историко-литературные исследования В.В.Сиповского, Н.Стснанова, Д.Благого,
В.Виноградова, Е.Маймина, ЯЛевкович, Ю.Тыняпова, Ю.Лотмана, И.Паперно и др. Из классических исследований - философия диалога М.Бубера и учение М.Бахтина о «чулком слове» и диалоге как универсальной общекультурной категории. На наш взгляд, буберовская философия диалога представляется весьма актуальной для понимания философских, бытийных сторон пушкинского письма. Она расширяет границы исследования и связует его с понятием не только общекультурного, но и мировоззренческого диалога. Иными словами, дает возможность рассматривать мировоззренческую позицию Пушкина, а также углублять наши представления о диалогической личности поэта. В свою очередь, художественно-эстетическая концепция М.Бахтина ретроспективно позволяет выявить механизмы пушкинского диалога и рассматривать письма поэта как текст, обращенный в будущее со своей неповторимой смыслопорождающей спецификой.
В системе Бахтина текст мыслится как «всякий связный комплекс (мысли о мыслях, переживаниях, слова о словах, тексты о текстах) [148, 297]. Литературное слово рассматривается в нем как «место пересечения текстовых плоскостей, как диалог различных видов письма - самого письма, получателя и письма, образованного предшествующим культурным контекстом». Бахтин предложил такую модель, в которой литературная структура не наличествует, а вырабатывается по отношению к другой структуре» [171, 97].

например, слова Дельвига в письме к Пушкину: «Цветы» цветут славно. Жуковский дал слишком 800 стихов; Крылов 3 басни, твоих 16 пьес и пр. и пр.» [18, I, 409]. Отметим, что прецедент эквивалента «стихи-цветы» в русской литературе уже имелся. В 1811 году Н.Ф.Кошанский опубликовал поэтический сборник «Цветы греческой поэзии». Несколько позднее Д.Дашков выпустил «Цветы, выбранные из греческой антологии». В пушкинской кружке образ стихов как «цветов» фактически канонизируется, обуславливая принципы особой номинации эпистолярной речи. Параллель «стихи-цветы» предполагает множество ассоциаций. В общекультурном контексте цветы имеют отчетливо метонимическую тенденцию. Они - реалия природного мира, и вместе с тем -деталь, которая одновременно принадлежит духовному миру.
В языке Пушкина слово «цветы», помимо буквального, имеет несколько значений. «Цветы» - это «создания творческой фантазии поэта» [116, IV, 889]. Например: «Я изобрел замечательные анекдоты, некогда мною слышанные от разных особ, и старался украсить истину живостию рассказа, а иногда и цветами собственного воображения» («История села Горюхина») или «О мудрецы! дивиться вам умея, //Для вас одних я ныне трон Морфея //Поэзии цветами обовыо» («Сон»).
И второе значение: «цветы» - это «парнасские, тайные стихи» [116, IV, 889]. Например: «Родился я под небом полунощным, //Но мне знаком латинской музы голос, //И я люблю парнасские цветы» («Борис Годунов») или «Люблю ваш сумрак неизвестный //И ваши тайные цветы, НО вы, поэзии прелестной //Благословенные мечты!» («Люблю ваш сумрак неизвестный»).
В поэтическом языке Пушкина «цветы» коррелируют с определенной идейной парадигмой. Еще у юного Пушкина в «Моем завещании друзьям» (1815) ложе маков и лилий становится метафорой поэзии:
Друзья! вам сердце оставляю И память прошлых красных дней,
Окованных счастливой леныо