Художественная аксиология в автобиографической трилогии Л.Н. Толстого

• Автор: Абдуллина, Диана Асатовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Магнитогорск
• Количество страниц: 208 с.

Глава первая. АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ СОДЕРЖАТЕЛЬНОСТЬ

ПОВЕСТИ «ДЕТСТВО»

1.1. «Детство» как эпоха аксиологических влияний

1.2. «Детство» как эпоха первых аксиологических испытаний ... 66-

Глава вторая. АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ СОДЕРЖАТЕЛЬНОСТЬ

«ОТРОЧЕСТВА» И «ЮНОСТИ»

2.1. Трудности самоопределения героя в повести «Отрочество»

2.2. Надежды и разочарования героя в повести «Юность»

Заключение

Список литературы

В предлагаемой формулировке темы исследования сопряжены два разнородных и разномасштабных феномена культуры - аксиология и первое художественное произведение Л.Н. Толстого. Первый изначально принадлежал области философских знаний, и лишь с недавнего времени используется применительно к искусству, в роли особого аспекта интерпретации конкретных произведений. Второй издавна (фактически с момента его выхода в свет в 1852-56 годах) привлекал внимание критиков и неискушенных читателей. Однако более поздние произведения великого писателя - такие, как «Война и мир», «Анна Каренина», «Смерть Ивана Ильича» - затмили успех первой трилогии и незаслуженно отодвинули её на периферию внимания. Таким образом, литературоведческий подход порознь - к аксиологическим явлениям или к трилогии Толстого - оправдан, хотя имеет лишь относительную актуальность. Иное дело сопряжение того и другого - в этом случае новизна и актуальность исследования безусловны. Потому что в таком аспекте именно это произведение никто до сих пор не рассматривал.
Апробация аксиологического подхода на материале раннего произведения Толстого на первый взгляд может показаться искусственной и потому сама по себе требует обоснования. Для этого необходимо остановиться особо как на возможностях аксиологии, так и на своеобразии толстовской трилогии.
Показательно, что сами представления об аксиологии достаточно динамично меняются в последние 15-20 лет, особенно в отечественной науке. Так, например, в философском словаре, изданном в 1989 г., сказано, что аксиология - это «учение о природе ценностей, их месте в реальности и о структуре ценностного мира, т.е. о связи различных ценностей между собой, с социальными и культурными факторами и структурой личности»
(175. - Курсив мой - Д.А.). Спустя десять лет авторы словаря того же профиля уже находят возможным утверждать: «АКСИОЛОГИЯ (греч. axia -ценность, logos - слово, учение) - философская дисциплина, занимающаяся исследованием ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия, задающих направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности и конкретным деяниям и поступкам. /.../ Обращение к проблемам А. оказалось /.../ свидетельством завершения одной фазы философского развития и в то же время основой переструктурации философского знания» (125). Так из более частного понятия «учение» аксиология перешла в статус особой научной «дисциплины» и даже ознаменовала собой, как указывает автор словарной статьи, качественный переход философского знания из одной фазы развития в другую.
Аксиология, определившись с конца XVIII века в своих научных категориях (истоки ее видят в трудах Канта), не могла долго оставаться в границах только философии. И в западной науке аксиология давно уже составляет передний край научной мысли, причем в самых разных областях. Сначала в философии и в эстетике, затем в социологии, экономике, литературоведении и других гуманитарных науках - аксиология вступила в свои права и дала толчок к развитию этих наук, расширила и приблизила их горизонты (см. об этом в книге Г.П. Выжлецова - 44, с. 92-145).
В нашей стране в период «идеологической монополии» природа, состав и соотношение ценностей предполагались раз и навсегда определенными марксистско-ленинской теорией, и потому аксиология была под негласным запретом (подобно генетике и кибернетике). Входила она в обиход научной мысли в основном «через культурологические анализы (С.С. Аверинцев, А.Я. Гуревич, Г.С. Кнабе, В.Л. Рабинович, А.М. Пятигорский, Г.С. Померанц и др.), психологию (Узнадзе и его школа), социологию (В.А. Ядов и его школа)» (125, с. 17). Добавим, что в этом ряду имён должно найтись место также П.А. Флоренскому и М.М. Бахтину. Именно в их
стремления ребенка взять от жизни как можно больше, играть в ней разные роли благоразумием могут лишь ограничиваться, урезаться («Ежели судить по-настоящему, то игры никакой не будет»). Условности же, напротив, открывают в этом отношении почти неограниченные возможности. На условностях основаны любые игры. Через игру ребенок может достичь почти чего угодно. Таким образом, игра оказывается для детей средоточием разнообразных ценностей или аксиологическим комплексом («...игры не будет, что ж тогда остается?..»).
Далее перейдём к примеру совершенно особенной аксиологической рассогласованности детского и взрослого миров. Соответствующим художественным закономерностям М.М. Бахтин посвятил в своё время большую специальную работу теоретического характера - «Автор и герой в эстетической деятельности» (см. 8, с. 7-180). Мы предлагаем свои наблюдения на эту тему по конкретному материалу.
Глава десятая в «Детстве» имеет примечательное название — «Что за человек был мой отец?». В связи с этим сам собой напрашивается другой вопрос: как может судить об отце центральный герой повести - маленький Николенька Иртеньев? Его оценки могут носить лишь крайне ограниченный, наивно-детский характер. А между тем в этой главе изложены суждения, претендующие на исчерпывающую и обобщающую характеристику.
Вот небольшой фрагмент: «Он был человек прошлого века и имел общий молодежи того века неуловимый характер рыцарства, предприимчивости, самоуверенности, любезности и разгула. /..../ Две главные страсти в его жизни были карты и женщины; он выиграл в продолжение своей жизни несколько миллионов и имел связи с бесчисленным числом женщин всех сословий» (с. 34). Во-первых, обратим внимание на то, что вначале здесь сказано об общепринятых нормах, а затем - о ценностях людей соответствующего (светского) круга. То и другое - явно взрослые