Русская поэзия 19 - начала 20 века в христианском контексте: онтологические и антропологические аспекты поэтических концепций

• Автор: Кошемчук, Татьяна Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 318 с.

Глава 1. Некоторые лейтмотивы русской поэзии в связи с богословской мыслью восточной традиции
1.1. Понимание человека в православной традиции и в русской
поэзии
1.2. Понимание мира высшего в православной традиции и в
русской поэзии
1.3. Понимании мира тварного в православной традиции и в
русской поэзии
Глава 2. Ф. И. Тютчев: философская лирика поэта в христианском контексте
Глава 3. Христианское миросозерцание А. С. Хомякова в поэтическом преломлении
Глава 4. Христоцентричность поэзии А. К. Толстого
Глава 5. Религиозно-философская лирика А. А. Фета: между верой и сомнением
Глава 6. Поэзия Вяч. Иванова в христианском контексте: образ Распятия в мифотворчестве поэта
Заключение
Список литературы
Анализ творчества того или иного писателя или поэта дореволюционной эпохи в широком контексте христианской культуры - одна из актуальных задач современного литературоведения. Само понятие контекста как предельно широкого фона литературных и внелитературных фактов предполагает многообразие этих фактов, которое, однако, не есть безразличное смешение. Если ничто не отличается ни от чего по значимости и ценности в этом многообразии, то контекст как таковой просто нельзя мыслить: на этом фоне новый факт будет неотличим от всех прочих. Сама отличимость одного факта на фоне прочих и его со-поставленность с ними предполагает смысловую упорядоченность контекста, наличие в нем существенного и несущественного, близкого и далекого. Понятие контекста будет продуктивным, лишь если его многообразные составные выстраиваются в иерархию фактов, от доминантных, первостепенных и существенных до второстепенных и несущественных.
Для русской поэзии существенным всегда являлся свой собственный контекст в его становлении, контекст европейской литературы, философский и, наконец, религиозный контекст. Именно последний, не самый близкий, но предельно широкий, универсальный контекст, с одной стороны, и, с другой, -наиболее глубоко проникающий собой все культурные явления в силу тысячелетнего бытования христианской традиции, в советскую эпоху был устранен из поля зрения литературоведов. В сопоставлении же литературных фактов ближних рядов частым было то явление, которое С. С. Аверинцев обозначил как «интертекстуальное перепутывание всего со всем»1, -утверждение внешнего и фрагментарного сходства различных явлений культуры, не касающегося сущностного ядра того или иного феномена - вне учета иерархической соотнесенности контекстуальных уровней. Неучет
1 Аверинцев С.С. Единство общечеловеческого культурного предания как тема поэзии и мысли Вяч.Иванова // Вячеслав Иванов - Петербург - мировая культура. Материалы международной научной конференции. 9-11 сентября 2002 г. Томск - Москва, 2003. С. 6.

контекста христианской культуры был в интерпретации произведений источником многочисленных аберраций, не только фрагментарных, как, например, сведение к европейским заимствованиям тех идей и образов, которые органически вырастают на почве собственной религиозной традиции, но и серьезных ошибок в интерпретации художественных идей (примеры будут приведены в дальнейшем). К ним относится целый ряд «общих мест» советского литературоведения, истоками которых в является именно деконтекстуализация, отрыв от христианского контекста, что вело к редукции и искажению смысла исследуемого художественного явления.
В настоящее время филологической науке необходимо возвратное движение - реконтекстуализация, обретение универсального контекста, и это трудный процесс, как всякая реставрация утраченного. Стремлением внести вклад в этот разворачивающийся в сфере гуманитарного знания процесс определяется актуальность предлагаемого диссертационного исследования.
Те концепции творчества русских поэтов и писателей христианской эпохи, которые создавались исследователями в эпоху постхристианскую, без учета христианского контекста, в настоящее время стоит подвергнуть деконструкции, которая понимается здесь не как негативистская мировоззренческая позиция, определяемая в конечном счете стремлением к всеохватному разоблачению «всеобщего текста» культуры, но, в порядке трансформации исходного понятия, как продуктивная рабочая процедура, направленная на литературоведческие конструкты, выстроенные на основе художественных текстов. Процедура призвана обнаружить глубинные, онтологически предопределенные, противоречия между текстом и конструктом, вскрыв тем самым непродуктивность последнего. Подобный процесс деконструирующего переосмысления конструктов прошедшей атеистической эпохи, происходящий в ряде гуманитарных наук, есть существенный этап - этап самоосмысления в развитии науки, особенно

с высшим). В святоотеческой мысли эта тема дана во всей своей глубине и максимальной полноте раскрытия, в поэзии же она воплощается лишь отдельными гранями.
Так, свт. Григорий Богослов пишет: целый мир с его красотой «Бог предложил в трапезу очам моим»91, и все же - я в мире «странник и пришелец». Это один из повторяющихся мотивов его писаний: «Ты здесь странник и пришелец, пресмыкающийся по чуждой тебе земле. Отсюда восставит тебя Бог

в отечество твое. Подвиги твои недолговременны, а награда выше трудов» . Всем отцам-каппадокийцам присуща мысль о том, что человек - странник, существо динамическое, становящееся, всегда находящееся в пути - пути богопознания. Так, по св. Григорию Нисскому, душе человеческой свойственно движение к красоте невидимой - это цель человеческого странствия. Пути человека один предел - беспредельность, - подчеркивает он, ведь «небезопасна остановка в этом движении <...>. И как конец жизни есть начало смерти, так и остановка в пути добродетели становится началом движения к пороку»93. Остановка в странствии и ее трагические последствия - одна из тем русской классической литературы - от гончаровского «Обломова» до чеховских рассказов.
Преп. Иоанн Лествичник в слове «О странничестве, то есть уклонении от мира» пишет: «Странник тот, кто везде с разумом пребывает, иноязычный среди иноязычного народа»94, - и определяет странничество как особое состояние души, иное, чем у тех, кто в миру: «... .невозвратное оставление всего, что в отечестве сопротивляется нам в стремлении к благочестию. Странничество есть недерзновенный нрав, неведомая премудрость, необъявляемое знание, утаеваемая жизнь, невидимое намерение, необнаруживаемый помысл, хотение уничижения, желание тесноты, путь к
91 Григорий Богослов, свт. Цит. соч. С. 424.
92 Там же. С. 462.
93 Цит. по: Флоровский Г.В. Восточные отцы 1У века. С. 129.
94 Там же. С. 36.