"Чертова кукла" и "Роман-царевич" З. Гиппиус. Диалог и художественные формы его выражения

• Автор: Ванюшкина, Ольга Евгеньевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Великий Новгород
• Количество страниц: 182 с.

Глава 1. Диалогические модели в романе «Чертова кукла»
1. Религиозно-философские основы диалогизма романа «Чертова кукла»
2. Классические и новые формы речевого общения: симпосион, беседа, диспут
3. Поиски «смысла жизни» и надречевые формы диалога: троебратство, семья
4. Игровая поэтика и ее диалогические функции в «Чертовой кукле»
Глава 2. Диалогизация в романе 3. Гиппиус «Роман-царевич»
1. «Новые люди» в «Роман-царевиче» З.Гиппиус: генезис и эволюция
2. Социальная стратификация форм словесного общения: салонные чтения, беседа, журфиксы, разговоры с народом
3. Модели надречевого общения (диалогического существования) в «Роман-царевиче»: обретения и потери
4. Власть и ее функции в диалогической модели существования: (игра и серьезное)
Заключение...,
Библиография

Эпоха символизма являлась временем зарождения диалогических концепций. Не случайно именно на рубеже двух веков возросло значение собраний, продолжавших традицию симпосионов, а также других форм речевого общения: чтений, диспутов, встреч. Участники таких собраний стремились найти решения противоречивых вопросов. Вяч. Иванов, рассматривая творчество Достоевского и предвосхищая теорию диалога М. М. Бахтина, выразил духовную ситуацию начала XX века следующим образом: «Так он (Ф.М. Достоевский) сделал нас богами, знающими зло и добро, и оставил нас, свободных выбирать то или другое, на распутье».1 Но из этой ситуации выбора, из двойственности свободы, по мнению Вяч. Иванова, выход был только один - преступление: «Так по формуле Достоевского (также сценической по существу) все внутреннее должно быть обнаружено в действии, он неизбежно приходит к необходимости воплотить антиномию, лежащую в основе трагедии, - в антиномическом действии; оно же в мире богов и героев, с которым имела дело античная трагедия, а в людском мире и общественным строе всегда и неизбежно - преступлением». Актуальность моральных вопросов значительно возросла в период первой революции и последовавшей за ней реакции.
Диалектические проблемы современности волновали и Зинаиду Николаевну Гиппиус. Мечтая о преобразовании мира, о наступлении Третьего Царства на земле, она говорила о необходимости всеобщего единения людей друг с другом и с Богом. Основополагающая для всего мировоззрения писательницы мысль о том, что человеку присуща потребность в общении, была высказана уже в статье 1900 года «Критика любви». В таком ракурсе она рассматривала и все актуальные вопросы и проблемы своего времени: семья, быт, свобода, любовь, религия, истина. Но, в отличие от Иванова, Г иппиус
1 Иванов В. Достоевский и роман-трагедия // Иванов В. Родное и вселенское / Сост., вступ. ст. и прим. В. М. Толмачева. М., 1994. С. 283.
2 Там же. С. 290.

считала, что воплощение антиномии - лишь этап на пути к счастью, совершенству, к Богу: необходимо упасть на дно, чтобы очиститься и подняться вновь, необходимо узнать зло, чтобы понимать добро, необходимо увидеть ложь, чтобы жаждать познания истины.
Борьба противоположностей, дисгармония всех сфер человеческой жизни, необходимость преобразования жизни по принципу диалогизма стали центром творчества Гиппиус. Диссонанс противоположностей рассматривался писательницей как промежуточный этап на пути к гармонии. Мечта о соединении двух противоположных начал, об их взаимодействии сопровождала Гиппиус на протяжении многих лет, оказав заметное влияние и на ее произведения. Наиболее полно в художественном отношении эта идея воплотилась в дилогии Зинаиды Николаевны Гиппиус «Чертова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1912)3; в результате романы стали важной вехой в развитии творчества писательницы, определенным синтезом диалогических идей.
На принцип диалогизма как одну из особенностей творчества Гиппиус обратили внимание еще современники Гиппиус. Так, А. Белый, высоко ценивший художественное мастерство писательницы, в статье 1906 года отмечает: «В творчестве З.Н. Гиппиус мыслитель явно не соединен с художником».4 Но, размышляя над выявленным дуализмом, он приходит к мнению, что это - особенность творчества Гиппиус, ее метод: «Наконец, достаточно освоившись с главным недостатком произведений З.Н. Гиппиус, понимаешь, что резкая смена тональностей в творчестве ея - своего рода метод, и как всякий метод он имеет свое относительное оправдание. Гармония в ее творчестве есть гармония, построенная на закономерности в смене диссонансов».5 Неудивительно было, что именно А. Белый заметил особенность произведений Гиппиус. Он сам был мыслителем, стоящим на пороге открытия теории диалога. «Придавая слову статус истинного бытия, открытого познания, Бе1 О том, что «Роман-царевич» является вторым романом, и замысла трилогии, как принято было считать
долгое время, просто не существовало, свидетельствуют архивные документы, в частности, переписка
З.Н.Гиппиус с П.Б.Струве.
4 Белый А. 3. Н. Гиппиус. Алый меч // Белый А. Арабески. Книга статей. М., Мусагет, 1911. С. 438.
5 Там же. С. 439.

говаривается с Левковичем о встрече, испытывая на него досаду за неприятное чувство жалости (как ранее на Михаила), и уходит с Кнорром.
Обратим внимание на некоторые детали, характерные для симпосио-нальных моделей «Чертовой куклы» и нашедшие отражение в данном эпизоде. Любой подобный образ в романе приоткрывает читателям долю истины. Мы отмечали это, когда рассматривали сцену встречи Михаила и Юрия в трактире; доля правды прозвучала в образе травестированного симпосиона. В симпосиональной по своему характеру сцене у синематографа истина звучит в словах подвыпившего Рыжикова.
3. Гиппиус стремится обнаружить истину везде, и любая беседа, соотносимая с симпосиональной моделью, способствует ее узнаванию. Причем это не только узнавание истины участниками беседы; это еще и узнавание истины о самих героях. Так, нередко поведение персонажа в ситуации диалогического взаимодействия позволяет открыть новые черты в нем самом, иначе взглянуть на его образ.
Так, например, образ Юрули Двоекуров в романе неоднозначен. Это отмечает, например, Н. В. Кононова в статье «Некоторые особенности символизации в романе 3. Гиппиус “Чертова кукла”»: «3. Гиппиус стремится к тому, чтобы амбивалентный образ Юрули воспринимался в разных плоскостях: от “чертовой куклы” до жертвенного образа в финале романа, где не случайна христианская аналогия “крови” и “вина”».47 Здесь бегло отмечается, что один из возможных взглядов на Юрия связан с христианской традицией.
Сцена встречи Михаила и Юрия и смерть последнего являются одним из тех эпизодов романа, где наиболее ярко прослеживается влияние религиозных взглядов автора. В предпоследней, тридцать второй главе «Чертовой куклы» возникает реминисцентный образ Тайной Вечери, который вносит особый смысл не только в финал романа. Связанная со смертью главного героя, он позволяет нам переосмыслить и его жизнь.
47 Кононова Н. В. Некоторые особенности символизации в романе 3. Гиппиус «Чертова кукла» // Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования. М., 2002. С. 239.